Ниндзя в тени креста

Столица была окружена оградой со рвами – внешним и внутренним. Длинная сторона ограды равнялась примерно полтора ри[29], а короткая около одного ри. С севера, востока и запада к городу вплотную подступали цепи невысоких гор, вернее, зализанных временем холмов. Главные ворота Киото находились на южной, не загороженной горами стороне. На востоке к городу примыкала река Камогава, протекавшая снаружи ограды восточного фасада. Ограда столицы представляла собою земляной вал с палисадом наверху. Киото состоял как бы из двух городов: хорошо укрепленного кремля – дайдайри и жилого посада – сато.

Кремль располагался в крайней северной части Киото, почти посредине города, и занимал пространство между улицами Итидзиёодзи – улицей первого квартала, и Нидзёодзи – улицей второго квартала. Он имел множество названий: дайдайри – «великое внутри», кюдзё – «дворцовый замок», дайри – «внутренность», и кокё – «императорское местопребывание». Дайдайри заключал в себе императорские дворцы и разные правительственные учреждения. Тремя параллельными оградами кремль делился на три пояса. Два из них (внутренний и средний), расположенные один в другом, составляли дайри – императорские дворцы. Те дворцы, которые служили непосредственно императору, находились за оградой внутреннего пояса. Главнейшими из них были Сэйрёдэн, где помещался сам император, и Сисиндэн. Он предназначался для официальных приемов и назывался «кинри».

Внутренняя ограда и расположенные в ней ворота назывались общим именем Комон; все внутреннее пространство дайдайри охраняла лейб-гвардия – коноэфу. Главные ворота – Сёмэймон – находились на южной стороне Комон. В среднем поясе, принадлежавшем также к дайри, располагались несколько менее важных учреждений, обслуживавших императора. Окружавшая его ограда тюкаку – средняя ограда, также имела несколько ворот. Полосу между внутренней и средней оградами охраняла императорская гвардия – хёэфу.

Во внешнем поясе, заключенном между средней и внешней оградами, находились разные правительственные учреждения, в том числе дадзёкан – государственный совет, и разные министерства – сё. Это был особый правительственный город – центральное присутственное место. В окружавшей пояс внешней ограде (гайкаку) было четырнадцать ворот, носивших общее название Кюдзёмон – дворцово-замковые ворота; так же именовалась и вся внешняя ограда.

Главные ворота в дайдайри были расположены на южной стороне Кюдзёмон и назывались Судзакумон – «Ворота красной птицы», то есть юга. От Судзакумон шла на юг через весь город широкая улица Судзаку-одзи. Охрану пояса, заключавшегося в Кюдзёмон, несла дворцовая гвардия – эмонфу, под наблюдением которой находился как внешний пояс дайдайри, так и пространство, прилегавшее непосредственно к внешней ограде снаружи ее, и даже весь посад Киото, который гвардейцы время от времени патрулировали.

Все эти сведения всплыли в голове Гоэмона не случайно. Несмотря на то, что он никогда не был в Киото, столицу юный синоби знал как свои пять пальцев. Он мог пройти ее с закрытыми глазами, если бы понадобилось. Или самой темной ночью. Его готовили к внедрению в Киото, поэтому обучили многим тонкостям городского этикета и прочим вещам, о которых деревенщина – простые гэнины горных кланов – не имела понятия. А уж местность, где должна была проходить его деятельность, требовалось знать досконально.

Бросив последний взгляд на окружавшие Киото холмы, заросшие лесом, где соседствующие с маленькими деревушками дворцы самураев и храмы напоминали россыпь разноцветных камней, небрежно рассыпанных в зеленой траве, мальчик поторопился вслед купеческому каравану, который уже приближался к воротам столицы. Купец в знак благодарности за свое спасение (что ни говори, а предупреждение юного коробейника пришлось очень кстати) взял Гоэмона в свой караван и даже приказал пристроить его короб-лоток с разными безделушками на одну из вьючных лошадей. Юный синоби притворился смущенным и пытался отказаться от такой чести, но купец был настойчив, и ему пришлось смириться.

Казалось бы, зачем Гоэмону противиться? Ведь именно этого он и хотел – примкнуть к какому-нибудь купеческому каравану, чтобы до самого Киото чувствовать себя в полной безопасности. Мало того, купец взял своего спасителя на полное довольствие, и бедному коробейнику пришлось покорно кланяться и благодарить его за такую неожиданную милость – ему хорошо было известно, что купцы не отличаются излишней щедростью и благотворительностью. Все-таки Гоэмон не ошибся, когда посчитал купца хорошим человеком.