Ниночка

Вечером наехало много народу – Аркадий и Василий собирали совещание, подводили итоги тех дней, когда руководитель фирмы «отдыхал» в инсульте под капельницами.

За столом в гостиной мужчины в строгих костюмах чинно беседовали на умные темы. Аркадий Андреевич, слабый после болезни, подчиненных не особенно разносил, отчеты выслушал спокойно. Правда, и премий особых не назначил.

После обеда всех прорвало на выпивку. Таня только успевала доставать из холодильника водку, джин и соки, Нина ей помогала.

Через два часа застолья Нина постучала пальцем по столу перед Аркадием Андреевичем и накричала на него:

– Заканчиваем пить! Еще одна рюмка, и кайф перейдет в отравление. Сотрудники ваши завтра похмельем маяться будут, но выживут, а вы прямо сегодня можете опять в больничку отправиться, если не сказать в морг!

За столом замолчали. Елена, Василий и четверо гостей смотрели на Нину с удивлением. Главный бухгалтер, Алексей Иванович, властно возразил:

– Ты, девочка, кого учишь? Аркадий Андреевич свою норму знает. Он не злоупотребляет и никогда не напивается. Знай свое место, дура, коли в задницу уколы и помалкивай.

Трое других мужчин согласно кивали головами. Елена с хитрой улыбкой наблюдала за Ниной и мужем.

Нина поправила на груди трикотаж домашнего платья.

– Я свое место знаю, я няня при больном, подчеркиваю, больном человеке. – Она оглядела пьяных гостей и повысила голос. – Девушка я деревенская, но ответственная. Так что идите вы, главный бухгалтер, на хер, а мне отвечать за здоровье Аркадия Андреевича. А будете оскорблять, уеду обратно в «Склиф», по месту основной работы.

Василий силой усадил на стул разозлившегося главбуха.

– Леша, замолчи, Нина дело говорит, отцу может стать плохо.

Хозяин дома, выпивший на порядок меньше других, голосу подвыпившего рассудка внял.

– Не гоношитесь, ребята, я действительно перепил, голова кружится.

Опершись на Нину, Аркадий Андреевич поднялся и встал из-за стола. Елена была разочарована.

Устроив хозяина в кровати, Нина отправилась к себе в комнату.

Уставшая от тяжелого дня и чужого волнения, невольно передавшегося ей, Нина сначала не решалась спуститься в гостиную, где гости благополучно успели напиться. Пересилило желание не оставаться в одиночестве и посидеть рядом с Василием. Как раз в этот момент он и постучался в ее комнату.

– Ты идешь или будешь пялиться в телевизор?

– Иду.

Когда они спускались по лестнице, Василий крепко держал ее за талию, и его откровенные прикосновения разгорячили Нину до дрожи в пальцах и тянущих потуг внизу живота.

Компания без хозяина окончательно расслабилась. Тяжелый мат иногда так гремел, что хрусталь вздрагивал и искрился, а водка, качнувшись, выплескивалась на скатерть.

Видимо, Василий поставил себе задачу напоить Нину, посмотреть, какая она пьяная – дурная или не очень. Нине много не понадобилось, она поплыла после третьего бокала коктейля, составленного по жестокому рецепту Елены Борисовны – сто «Мартини», пятьдесят водки, пятьдесят крепкого пива. Хозяйка сама двигала бокал к Нине и с удовольствием наблюдала за результатом. Татьяна вздыхала, но молчала. Она в доме Аркадия навидалась всякого.

Странный эффект появился после второго бокала. У сидящего напротив Алексея Ивановича Нина заметила шрам на подбородке и точно знала, откуда он появился, – мужчина подрался в институте с одногруппником из-за денег. И сразу услышала шепот Елены в сторону этого самого главбуха: «Хочу». Хотя губы Елены не двигались.

– Глюки, – печально подумала Нина.

После третьего бокала шум и голоса в голове стали мешать воспринимать действительность.

Нина поставила локти на стол и руками поддерживала голову. Если локти начинали скользить, то голова теряла опору, и Нина пугалась, что плюхнется в ближайшую салатницу или на Василия.

Она смотрела на малознакомых людей, слушала их разговоры на умные темы и думала, что у них совместное дело, общие интересы, а она-то, Нина, здесь такая одинокая, никому не нужная. Девушка шмыгнула носом, плечи вздрогнули, и она заплакала. Елена Борисовна, услышав инородные звуки в общем шуме застолья, присмотрелась к Нине… и тоже заплакала. Следующей заплакала Татьяна, зашмыгал носом толстый заместитель…

– Так, заканчиваем сырость разводить, – скомандовал Василий. – Всем спать. Завтрашний рабочий день никто не отменял.

В очередной раз рука не выдержала веса головы, и Нина, качнувшись влево, упала головой на колени Василия. Он поддержал Нину, заглянул в глаза.

– У-у, девушка, тебе пора.

Он заставил Нину встать и потянул к лестнице.

– Давай, перебирай ногами, мне тебя не дотащить, сам еле двигаюсь.

– Я пера… пери… ногами. Спасибо.

Споткнулась она только один раз, уже на лестнице, но грохнулась основательно, всем телом. Василий, помогая встать, потянул ее за руку и перестал тянуть, только когда девушка уткнулась лицом ему в грудь. Взяв Нину за волосы, Василий попытался поцеловать ее в темноте. Нина так удивилась, что даже оттолкнуть его толком не смогла.

– Эт-та, Вас-ся, не над-да, а то проблемы будут.

Постояв несколько секунд, Нина встала на четвереньки и в такой более устойчивой позе поползла наверх. Василий попытался остановить ее, но она лягнула его и поползла выше, увеличивая скорость. Забравшись на третий этаж, села на верхней ступеньке и расхохоталась.

– Не поймал!

Василий протянул руку.

– Ладно, вставай, помогу тебе дойти до комнаты.

Она взялась за протянутую руку, и прикосновение было приятным.

В коридоре горел ночной свет, и Нине показалось, что ее дверь дальше по коридору, но Василий ввел ее в ближайшую комнату и подвел к кровати, не включив света. Окна были не зашторены, луна не закрыта облаками, и в слабом свете Нина смогла сориентироваться.

– Это не моя комната.

– Правда?

Василий толкнул Нину на кровать, быстро задрал платье и, снимая с девушки трусики, сильно, нажимая зубами на ее губы, стал целовать. Через две минуты, пока она набирала воздух, чтобы возмутиться, он уже снял с себя брюки и оказался на ней, опять зажав поцелуем рот. Нина попыталась встать или перевернуться, но он крепко прижал ее ногами.

Ослабил хватку он только тогда, когда она перестала его царапать и из ее горла вырывались уже не ругательства, а утробные стоны наслаждения. После этого он взялся за нее всерьез, и концу вечера Нина оказалась раздетой и уставшей от классного секса. Ничего подобного ей еще не доводилось испытывать. Никогда.

– Надо пойти в душ, – сказала она, засыпая.

– Надо.

И оба заснули.