Нёкк

– Вот поэтому нам и нужна Молли Миллер. Вокруг все разваливается на куски. Это ясно даже обывателям, которых вообще ничего не волнует, даже тем, кто не шарит в политике и толком не знает, за кого голосовать. Все рушится у нас на глазах. Людей увольняют, утром проснешься – пенсионные накопления сгорели, раз в квартал из пенсионного фонда присылают письмо: дескать, ваши сбережения обесценились еще на десять процентов, и так полтора года кряду, а стоимость дома упала в два раза по сравнению с тем, сколько они за него заплатили, начальнику не дают кредит, чтобы хоть зарплату сотрудникам выплатить, в Вашингтоне творится какой-то цирк, при этом дома у них битком набиты всякой крутой техникой, они таращатся в экраны смартфонов и удивляются: “Если в мире делают такие удивительные штуки, почему же у нас не жизнь, а полное говно?” Вот что они думают. Мы проводили исследования. Да, так о чем бишь я?

– О Молли Миллер. О том, что жизнь прекрасна.

– Людям отчаянно не хватает хороших новостей. “Роллинг стоун” хотел взять у Молли интервью. Но, поскольку писать они собирались не о музыке, а о книге, попросили, чтобы все было “жизненно”. Жизненное интервью, в котором рассказывалось бы о жизненных мемуарах: видимо, так. Я уж не говорю о том, что мемуары обсуждали на фокус-группах, а писали их наемные авторы. И что это “жизненное” интервью для “Роллинг стоун” будет отрежиссировано от начала и до конца. То есть на самом деле им была нужна не жизнь как таковая, без прикрас, а ее имитация, которая оказалась бы искуснее, чем им обычно удается. Ну да ладно. Мы устроили мозговой штурм, набросали идей, и один из наших младших пиар-менеджеров (недавно закончил Йель, умный парень, далеко пойдет, попомните мое слово) придумал отличную вещь. Он сказал вот что: пусть они придут в гости к Молли и посмотрят, как она готовит пасту. Правда, круто?

– Я так понимаю, паста тут неспроста.

– На фокус-группах пасту воспринимают лучше мяса. Стейки и курица непременно вызовут вопросы. Как их выращивали: в естественных условиях или нет? Кололи ли антибиотики? Хорошо ли обращались? Органическое ли мясо? Кошерное ли? Надевали ли фермеры шелковые перчатки, чтобы гладить коров перед сном, напевая им колыбельную? Сейчас сраный гамбургер заказать нельзя, не поддержав тем самым какую-нибудь политическую позицию. А паста пока что нейтральна, ни у кого не вызывает возражений. Ну и, конечно, мы никому не покажем, что она ест на самом деле.

– Почему? Что же такое она ест?

– Капусту на пару и грибной суп. Если журналисты это увидят, история получится совсем другая. О том, как кумир подростков, бедняжка, морит себя голодом. И начнется спор о том, что, дескать, надо принимать себя такой, какая ты есть, в котором ни одной из сторон еще ни разу не удалось заслужить мало-мальски существенное внимание и одобрение публики.

– Что-то мне совсем не хочется читать о том, как Молли Миллер готовит пасту.

– Если в стране творится кошмар и надеяться на лучшую жизнь не приходится, люди, как правило, выбирают одну из двух линий поведения. Куча исследований это доказали. Либо внимательно следят за тем, что происходит, и, кипя праведным гневом, пишут всякую либеральную муть в “ЯТут” или еще какой-нибудь сети, либо закрывают на все глаза, и вот этим-то как раз будет приятно отвлечься от происходящего, почитать о том, как Молли Миллер разогревает маринару из банки.

– Вас послушать, так это не интервью, а услуга обществу.

– Нет существа надменнее, чем уверенный в собственной правоте и непогрешимости сетевой либерал. Разве не так? Невыносимые ребята. Так что да, это своего рода услуга обществу. Хотите, расскажу, чего я жду от вашей книги?

– Конечно.

– Я надеюсь, что она потеснит мемуары Молли Миллер в списке бестселлеров. А знаете почему?

– Вряд ли это возможно.

– Мало что интересует обе группы – и недовольных, и безразличных. Трудно найти продукт, который был бы одинаково важен и для тех, и для других.

– Но история моей матери…

– Мы проводили тесты. Ваша матушка интересна вообще всем. Такое бывает крайне редко, и предсказать это невозможно: когда какое-то явление, которое прежде было интересно только узкому кругу лиц, вдруг обретает массовую популярность. Каждый видит в вашей маме что-то свое – то, что хочет видеть, и каждого эта история чем-то задевает по личным причинам. “Как не стыдно!” – в один голос восклицают приверженцы разных политических взглядов: такое в наши дни редкость, а оттого особенно ценно. Не секрет, что в Америке теперь самое любимое развлечение не бейсбол, а сетевые споры: доказать всем остальным, что ты прав, а они нет.

– Я вас понял. Учту.

– Помните: никакого сочувствия, не стесняйтесь, публика хочет крови. Вот мой совет. Да, кстати! Если вдруг понадобится помощь – не стесняйтесь: подключим ребят, которые писали мемуары Молли Миллер. Зря, что ли, я им плачу.

– Нет уж, спасибо.

– Вы не думайте, они настоящие профессионалы и никому ничего не расскажут.

– Я сам в состоянии написать свою книгу.