Ниоткуда с любовью

Яков Петрович внимательно посмотрел на них, словно раздумывая, доверять ли им тайну, перевел умный взгляд с Полины на Родиона и вздохнул.

— Когда я пришел с фронта, мне исполнилось 23 года. Мой отец владел этим магазином, антикварным, и поставил меня служить помощником продавца. Одной из моих обязанностей в те годы было ходить по городу, по магазинам, рынкам, развалам и искать старинные вещи. Однажды на одном из книжных развалов я обнаружил старую книгу в плотной обложке — русско-немецкий словарь. Когда я начал листать страницы — из интереса, даже не знаю, что меня на это толкнуло — в середине книги нашел старого образца конверт, а в нем — это письмо. Я не желал привлекать внимание продавца к находке — было не похоже, что он знал о письме, которое сразу же меня заинтересовало. И я просто купил эту книгу. У меня даже руки чесались от волнения — я сразу почувствовал, что найду что-то ценное. И я был прав. Письмо было на немецком, конечно же. Я принес его домой и не знал, что буду делать с ним. Я знал, что отдавать отцу письмо нельзя — тот никогда не упускал возможности извлечь выгоду из какой-то редкости. А письмо было живым. Самым что ни на есть живым. В нем чувствовалось дыхание другой эпохи… И после нескольких мучительных дней, полных раздумий, я отдал его в музей, придумав красивую историю.

Старик замолчал и любовно разгладил лист бумаги с письмом.

— То есть, — медленно сказал Родион. — Выходит все, что нам рассказали о нем — неправда? Про наследие какой-то семьи, про множество еще существующих писем.

Яков Петрович пожал плечами.

— Признаюсь, это казалось мне жутко романтичным тогда. Почему-то я думал, что без достаточно привлекательной истории письмо не возьмут. Но смею вас заверить, я сочинил лишь тот факт, что существует еще множество писем. И что она вышла замуж за русского офицера после войны. На самом деле, всю остальную возможную информацию я взял из письма.

— Это все вы, — зачарованно сказала Полина. — А как же шкатулка? Где то, о чем говорилось в письме? И вообще, что это за семья такая была, как звали их? Как письмо попало в словарь?

Старик покачал головой.

— Я сам очень долго задавался этим вопросом. Я не знаю. Я не смог отыскать следов этой истории, уж больно мало зацепок было.

— А как же тот словарь? Там не было подписей?

— Нет, страницы были чисты. Боюсь, мы уже не узнаем правду.

— Жаль. — Вздохнула Полина. — А мне казалось, это как-то должно было быть связано с той шкатулкой.

— Какой? — удивился Яков Петрович.

— Ну, той, из легенды, помните? Когда шкатулка была передана в подарок правителю…

— А… не думаю, что эти истории как-то связаны. К тому же, той легенде уж слишком много лет…

— А так хотелось верить, — протянула Полина. Она действительно уже успела убедить себя, что это две одинаковые шкатулки.

По всему выходило, что их небольшое расследование зашло в тупик.

— Хм, — протянул Родион. Они стояли на залитой солнцем улице Охотного ряда. Впереди был целый день, растянутый весной на много часов. — И чем же мы тогда займемся сегодня?

— Мы? — со смешком переспросила Полина.

Родион вздохнул, прищурился на солнце, как кот.

— Есть у меня одна идейка, — сказал он. — Если ты не против, конечно…

В Катькины уши безостановочно долбила музыка. Девочка сделала звук еще громче и закрыла глаза, чтобы полностью испариться из этой комнаты, доставшей своим занудством и прилежностью. Знакомые с детства кремовые обои с какими-то невероятными цветами почему-то сегодня раздражали особенно сильно, и музыка в ушах хотя бы частично помогала ей выпасть из реальности. Но когда она открыла глаза в следующий раз, слева от нее сидел ее несносный брат Родион, а справа — улыбающаяся Полина, ставшая в последнее время ходячим голосом ее совести.

- Вы что, идиоты?! — рявкнула девочка, вытаскивая наушники из ушей и садясь на кровати ровно. — Я чуть с ума не сошла от страха!

— Но не сошла ведь… — Родион легкомысленно завел глаза к потолку.

— Что вы здесь забыли?! — неприязненно пробормотала Катька, поворачивая голову то к одному, то к другому.

— Тебя, моя дорогая, — сладким голосом продолжил Родион. — Мы без тебя не сможем закончить одно очень важное дело.

— С какой, это, интересно, стати? Я с вами никуда не пойду.

— Пойдешь-пойдешь! — снисходительно заверил ее Родион, а Полина поддержала его улыбочкой. Затем одновременно ее брат и его бывшая подруга схватили Катьку за руки и выдернули с дивана. Катька завопила, но тут же прекратила, когда оказалась на полу.

— Ну, ты и тяжелая, — подытожил Родион и махнул рукой. — Пошли с нами.

И они, больше не слушая ее возражений, уволокли ее за собой в театр. Уже на подступах к Драму Катерина поняла, куда они ее ведут и запротестовала еще сильнее.

— Будем приобщаться к искусству, — поразительно миролюбиво заявил Родион.

— Не хочу я ни к чему приобщаться! — бурчала Катерина. В холле она демонстративно засунула наушник в ухо и сложила руки на груди. И в дальнейшем старательно делала вид, что ни Родиона, ни Полины рядом нет.