Ниоткуда с любовью

- Можешь остаться здесь, — пожала она плечами. Будто ей было все равно. Родион посмотрел по сторонам. На кровати были веером разложены листы бумаги, исчерканные разноцветными маркерами, рядом с кроватью стояла стопочка книг.

- И конечно, мучаешься бессонницей, — произнес он. Она поймала его взгляд и спешно собрала все листы в одну кучу.

— С чего ты взял? Просто не хочу спать. К тому же, послезавтра последний экзамен.

— А я завтра уезжаю, — вдруг сказал он.

— Я знаю. — Спокойно ответила она. Произнося эти слова, она перекладывала билеты на стол, и потому он так и не увидел ее лица.

— А еще завтра у нас последний спектакль.

— Это я тоже знаю, — с той же бесцветной интонацией в голосе ответила девушка. И Расков не выдержал. Потянул Орешину за руку, разворачивая к себе.

— Полька! — его руки легли на ее предплечья. — Не делай вид, что тебе все равно.

— Расков, я же вроде бы не бегаю за тобой. Так с чего ты взял, что мне не все равно? Это ты постоянно приходишь ко мне, зовешь на крышу, приходишь переночевать… — Полина сбросила его руки и отодвинулась, отгородившись от него скрещенными руками.

Расков отступил на шаг назад. На лице его отразилось смятение.

— Я не бегаю за тобой. — Наконец, сказал он. — Я просто…

— Что? Что просто? — она смотрела ему прямо в глаза и во взгляде ее была странная решимость.

— Я не знаю. Но я знаю, что не хочу прощаться. И я знаю тебя. Если просто уеду, то потеряю тебя. — Откровенность далась ему явно нелегко.

— Расков, я что-то не заметила, чтобы ты держался за меня, чтобы я тебе была особенно нужна. Со мной непросто, ты же знаешь. У тебя десятки фанаток, каждая из них готова быть с тобой и преданно смотреть тебе в рот. А от меня ты сам не знаешь, чего хочешь.

— Мне не нужны те десятки фанаток! — вспылил он.

— Возможно, но тогда тебе никто не нужен.

— Мне нужна ты, — прошептал он. Сердце Полины дрогнуло и сжалось.

- Нет, не нужна, — словно на автомате ответила она. Она сделала глубокий вдох, пытаясь вынырнуть. — Родион, я устала от наших непонятных игр. Непонятных отношений. Я хочу сказать тебе правду, но ты ведь сбежишь, прикрываясь маской равнодушия.

Как сбежал в Москву, ощутив лишь намек на какое-то наше воссоединение со стороны. Она не сказала этого. И Родион не стал уточнять. Все и так было понятно.

Их отношения действительно были неопределенными. Балансировали, пытаясь поймать равновесие, пытаясь удержаться, а не проскользнуть мимо.

— Если бы ты только знала правду. Но ты ведь ее не знаешь, — бросил он, глядя прямо ей в глаза. — Ты все хочешь найти ответ в письмах своей сестры, в ее словах, ты все время обращаешься к ней — я же чувствую это! А сейчас — когда пришло время самой искать ответы на вопросы, когда ответственность за твою жизнь лежит только на тебе, ты не можешь принять решение, ты растеряна, ты боишься жить своей жизнью!

— Я думала, мы говорим не обо мне, а о тебе!

Она разгневанно отвернулась — вот-вот сейчас хлопнет дверь, она выйдет из комнаты, прервав хрупкую связь, установленную между ними. Он долю секунды смотрел в окно, а потом решительно обернулся.

Она стояла у самой двери, держалась за ручку. Так и не вышла.

— Постой… постой, — негромко произнес Родион, и она обернулась к нему, будто только того и ждала. На лице было написано странное отчаяние, совсем не свойственное ей отчаяние, как будто она исчерпала все свои душевные силы.

- Я здесь, — откликнулась Полина, подходя, тронутая таким незнакомым оттенком его голоса. — Я здесь, с тобой. Но ты уверен, что хочешь видеть здесь именно меня?

Он вскинул голову.

- Да.

- Быть со мной, здесь и сейчас?

- Да, — ответил он, цепляясь за ее ладонь. — Только с тобой. Ты можешь не поверить, но ты действительно нужна мне.

— Я верю, — прошептала она, и тогда он наклонился и поцеловал ее.

Реальность рухнула, превратилась в черную дыру, в которой они плавали вдвоем. Полина всю жизнь боялась черных дыр, она успешно избегала их, пыталась, если быть точнее.

Успешно? Уже вряд ли.

Она отвечала на его поцелуй с плохо сдерживаемой страстью. В какой-то момент стало понятно, что барьер рухнул, как не бывало, от него не осталось даже пепла — все размело налетевшим ветром.

Очень быстро они переместились на кровать, поспешно стягивая друг с друга одежду, и мысли сходили на нет, и голова отказывалась соображать совершенно.

Кто ты, кто сейчас здесь со мной? Рудик или Родион и что я, в сущности, знаю о последнем и о вас обоих? Что я знала когда-то и насколько это соответствует истине сейчас? Почему ты целуешь меня? Почему мы снова наступаем на те же грабли? Только вот… от детской влюбленности мало что осталось….

Все происходило между ними без лишних слов, но лишь сейчас, впервые за долгое-долгое время один совершенно ясно понял другого.

А на следующее утро он исчез. Мерно тикали часы на стене, равнодушные ко всему на свете, кроме времени. Полина, вздохнув, села на кровати, слушая их неторопливый бег. И не нужно было поворачивать голову, чтобы еще раз убедиться, что Родиона нет.