Ниоткуда с любовью

Сначала все было в порядке. Ничто не предвещало беды. Они выиграли очень серьезный тендер и утвердили свое право на придуманный ими проект. Серьезные победы у Красовского было принято отмечать по-крупному, и эта победа не стала исключением. Поэтому работа в этот день была свернута раньше, и вся шумная толпа закатилась в любимый Красовским ресторан. Это было место возле набережной, в котором их всех давно знали и любили, в которое они, видимо, не раз приезжали отмечать удачные сделки.

Пока сдвигали несколько столов, заказывали, вскрывали шампанское, произносили тосты, галдели — Маша сидела, притиснутая с одной стороны к своему напарнику Игорю, а с другой к бухгалтерше Ирине. Напротив нее ее наставник Михаил и вторая заместительница Красовского Елена облепили своего босса с обеих сторон, наговаривая ему что-то восторженно-высокомерное. Красовский что-то отвечал в ответ, бесконечно шутил, крутил сигарету в пальцах, видимо, чтобы хоть чем-то занять руки. На Машу и прочих сотрудников он не смотрел.

С каждой минутой настроение Маши все больше портилось, при этом совершенно непонятно почему. Разговоры казались ей все менее интересными, а шутки все менее смешными, и в тот самый момент, когда она уже хотела откланяться и потихоньку уйти, у нее зазвонил телефон. Она вышла поговорить на застекленную террасу — звонила мама, которая напоминала, что с сегодняшнего дня она снова работает в ночную смену. Пока Маша спорила с ней на тему посещений своей сестры (вечный их камень преткновения, ведь ее мать считала, что Женьке вредят слишком частые приходы Маши), терраса была пуста — только парочка посетителей курила в отдалении.

Маша стояла в стороне и смотрела в стеклянное окно, за которым раскинулось темное бушующее море. Это был пейзаж, знакомый до зубного скрежета, и море с каждым годом все больше и больше становилось для нее непроходимой стеной, непреодолимым барьером. Она никому не говорила, что стала все это ненавидеть.

— Похоже, сегодня небеса решили обрушить на нас свой гнев, — раздался позади Маши знакомый задумчивый голос, пробравший до дрожи. — Интересно, за что, ведь мы не совершили ничего плохого, наоборот, хотим сделать для людей что-то хорошее.

Маша быстро повернулась.

Похоже, Красовский решил-таки выкурить свою разнесчастную сигарету.

— Это все глупости, Олег Александрович, — произнесла она. — Поверье гласит, что дело, начатое с дождем, будет успешным.

— Ты думаешь, будет дождь, Мария? — усмехнулся он. — В марте?

Она пожала плечами.

— Иногда происходит то, чего меньше всего ожидаешь. — Она собралась с силами. — Олег Александрович, я пожалуй, пойду. Спасибо вам за вечер, но мне надо домой…

Он проницательно взглянул на нее.

— Тебе ведь не надо домой, правда? — он повел головой, когда она с удивлением посмотрела на него. — Прости, я слышал часть твоего разговора.

— То есть подслушивали, — Маша внезапно развеселилась.

— Я вышел покурить, я же не знал, что ты здесь, — он понял, что оправдывается и слегка разозлился. — Как ты пойдешь одна, посмотри, что творится за окном!

— У меня разве есть выбор? — холодно протянула Маша. — К тому же, я живу недалеко. До Портового городка рукой подать!

Они помолчали, глядя в разные стороны. Затем она вздохнула.

— Ладно, пойду со всеми попрощаюсь.

Она обогнула своего начальника и двинулась к двери, но его голос остановил ее:

— Маш, не уходи. Давай, я тебя подвезу. Ну куда ты собралась, правда, по такой погоде?!

— А как же… все, как же корпоратив?..

— Уже довольно поздно и все скоро начнут расходиться по домам — не на всю ночь же мы здесь собрались!

Он злился и не понимал, почему злится, как и она этого не понимала. Ей казалось, что он злится, потому что она вынудила его ее подвозить.

Ей и в голову не могло прийти, что его раздражает собственная неловкость.

Однако Маша этого, разумеется, не знала. Прощаясь со всеми и выходя на улицу, она думала только о том, что лучше бы ее начальнику не быть таким галантным, лучше бы не подвозить ее больше, не вести с ней все эти дружеские и совсем не официальные разговоры, тогда еще есть шанс, — и притом очень неплохой — что она сможет выбраться из всего этого. Точнее, есть шанс, что она во все это не влезет еще сильнее.

— Маш, ты что стоишь, как бедная родственница?

Маша очнулась и вдруг осознала, что ее начальник стоит рядом с ней. Его зеленые глаза были очень близко. Пальцы крутили кольцо с брелоком от машины.

Маша судорожно выдохнула.

— Может, все-таки не стоит? — протянула она. — Вы же, наверное, куда-то спешите?

Ее начальник завел глаза к небу и, решительно взяв ее за локоть, препроводил к машине.

Машинка подала дружелюбный сигнал, как верный пес, дождавшийся хозяина и от радости виляющий хвостом. Красовский раскрыл дверь и помог Маше сесть.

Господи, ну за что ей это все? Может, уволиться к чертовой матери, чтобы полегчало?

Маша тихо вздохнула.

Олег обошел машину и сел на водительское место. Машина ожила в его руках, мотор, приятно урча, заработал.