Ньирбатор (СИ)

Внимательно исполнив три навороченных этапа, я помешала зелье десять раз по часовой стрелке и два раза против неё, пока не увидела нечто ужасное: над блестящей поверхностью моего котла возникла грязновато-красная туча. Она неспешно набухала, беспрерывно двигалась, то сжимаясь, то расширяясь, и вскоре заняла четверть пространства моей комнаты зелий. Стены шли рябью и колыхались. От странных испарений у меня мутилось в голове, и я металась по комнате, пытаясь что-нибудь придумать. Не горя желанием присутствовать при взрыве, я смекнула, что не время церемониться и надо звать Лорда. Я сбросила с себя плед и двинулась к выходу, чтобы бежать на четвёртый этаж.

Как бы не так.

Я не успела даже выйти из комнаты.

Лорд уже стоял на пороге. Бароновы кальсоны! Я вскричала от радости и впервые была рада тому, что «ужас и трепет» шастает по моему дому. Хоть какая-то польза. Лорд лишь смерил меня пренебрежительным взглядом, а затем перевёл глаза на тучу, которая уже выросла до размеров палатки для тролля. Отбросив все церемонии, вступительные речи и приличие, я стала умолять его спасти мою новую комнату зелий. «Глупая девчонка! — Лорд отрывисто прошипел. — Если бы ты разула глаза и тщательно читала рецепт, то поняла бы, что так и должно быть. По всей видимости, я имел неосторожность предположить здравый смысл там, где его нет и в помине»

Уф! Слава Лорду! У меня как камень с плеч свалился. О здравом смысле я, конечно, поспорила бы, но пропустила этот выпад мимо ушей. Поблагодарив Лорда, я опять набросила на себя плед и упала на стул. Робость обрушилась на меня немного позже. Это всё моё разнузданное воображение сыграло со мной злую шутку, а действительность оказалась намного дружелюбнее: туча потихоньку съёживалась и уползала в котёл. Лорд стоял у двери и молча наблюдал. Когда туча полностью скрылась в котле, я принялась добавлять кардамоновую стружку, измельчённую в нескольких каплях голубиной крови. К слову, я стащила одного голубя из клетки в подвале Фери. Голубю я ничуть не навредила, только кровь взяла; нельзя живность переводить, Фери ещё пирог приготовит.

Я размешивала варево, кипевшее на очаге и была немного озадачена безмолвным присутствием Лорда. Я бы предложила ему присесть на кушетку, но язык не повернулся. У меня глаза уже начинали побаливать от ярких испарений. Убавив огонь, я отошла к окну, выходящему на юг. Ворон не было видно, зато на верхних ветвях вязов раскачивались растрёпанные от порывов ветра грачиные гнёзда. Графиня любила птиц, но только внешне похожих на себя, любимую.

Обернувшись к Лорду, я увидела, что он так и стоит, прислонившись к косяку двери; его взгляд по-прежнему был устремлён на котёл. Я лишь теперь заметила, что жилет у Лорда был расстегнут. Раннее утро и всё такое, но его манеры снова привели меня в недоумение. Мне в пледе сидеть можно, поскольку я «глупая девчонка», нижестоящая, без титула и замужнего статуса. Я ведь просто душенька, а он Лорд.

Внезапно Лорд оттолкнулся от двери и стал прямо как башня. Язвительным тоном он изрёк, что пора мне «исправиться и начать открывать ему люки». Он уже выбрал первый — на четвёртом этаже, самый дальний. По словам Лорда, из него доносятся вибрации и скрежет, ощутимые даже в обивке стен его комнаты. Говорит, его чутье выведет его «только на ценные люки», а «все остальные он оставит мне»

Неприятный холодок пополз по моей спине.

Его неподдельное и нескрываемое самодовольство в который раз смутило меня, и перспектива собирать после него остатки не произвела на меня надлежащего впечатления. Тщетно я пыталась прочесть что-либо на этом лице. Резкость и размытость его черт притягивает и пугает, а глаза затягивают в омут, сочно-красный, но неживой, как сафьяновый переплёт. «Должно быть, это очень тяжкое испытание, — сказал он и, выдержав небольшую паузу, закончил: — для столь чувствительной ведьмы»

Я ничего не ответила, лишь опустила глаза и задумчиво теребила бахрому кресла. Наверняка он принял моё молчание как признак безропотности. В другие дни Лорд относится ко мне более благосклонно. Его изменчивое настроение служит горьковатым напоминанием о том, что разнеживаться мне нельзя.

Я понимаю, что Лорд воспользовался моей жаждой мести как оружием, чтобы распылить моё воображение — настолько, что я предложила ему взамен открытие люков. Но я не могу их забросить. Мне нужно их регулярно распечатывать. А это произойдет только в том случае, если я буду идти у Лорда на поводу.

«Он же назовёт мне имя предателя, — я размышляла, механически помешивая варево и краешком глаза наблюдая за Лордом. — Ради благородного дела можно пойти на это. Ведь я уже согласилась. Предателя мне позарез нужно наказать. Проделай я это — и наваждение как рукой снимет, и мне станет удивительно хорошо. Моё решение продиктовано инстинктом, да простят меня Батории...»