Ниро Вульф и Лига перепуганных мужчин

– Послушайте, – сказал я, – мы можем проваландаться с телефоном целый день и ничего не добиться. Почему бы не поступить таким образом: вы позвоните здешним приятелям Фарелла и узнаете, нельзя ли связаться с ним через них. Я же смотаюсь в Филадельфию и позвоню вам оттуда, как только окажусь на месте.

Я прекрасно успел на дневной поезд, поел в вагоне-ресторане и, прибыв в Филадельфию, позвонил Вульфу.

У него не было никаких данных, за исключением имен некоторых друзей Фарелла в Филадельфии. Я обзвонил их всех, побывал в клубе, издательстве и в других учреждениях, чтобы узнать, кто намерен заняться строительством. Где-то около шести часов, после трех десятков пустых звонков, я напал на его след: мне рассказали, что некий мистер Олленби, неожиданно разбогатевший, намеревается построить библиотеку в Миссури. Я решил позвонить ему, чтобы получить сведения о Фарелле. Мне ответили, что мистера Фарелла ожидают к обеду, к семи часам. Я проглотил пару сандвичей в ближайшей закусочной и помчался к Олленби.

Меня провели в библиотеку новоиспеченного богача и туда же вызвали Фарелла. Разумеется, он не мог понять, каким образом меня туда занесло. Я дал ему десять минут на проявление удивления, после чего спросил уже без предисловий:

– Вчера вечером вы написали записку Вульфу. Где находится та машинка, на которой была напечатана записка?

Он улыбнулся, как улыбаются только ошеломленные джентльмены, недоверчиво и в то же время смущенно.

– Полагаю, там же, где я ее оставил. Я ее оттуда не уносил.

– Понятно, но где же она? Извините, что я обрушился на вас со своими расспросами, ничего не объяснив. Я охочусь за вами уже более пяти часов и совершенно обессилел. Даже голова плохо соображает. Понимаете, машинка, на которой вы печатали свою записку, – та самая, которой пользовался Чапин, печатая свои стихотворения.

– Неужели?

Он посмотрел на меня и засмеялся.

– Черт побери, вот это удача! А вы не ошибаетесь? После того как я с таким трудом добывал образчики шрифтов, просто взять и напечатать записку… Даже не верится!

– Да, если задуматься… Но вы хоть помните, где вы ее печатали?

– Конечно. Я воспользовался пишущей машинкой Гарвард-клуба.

– Вот оно что!

– Ну да, черт побери!

– Где у них хранится машинка?

– Собственно говоря, нельзя сказать, что она где-то хранится, потому что она предоставлена в распоряжение всех членов клуба и находится на постоянном месте. Я был в клубе вчера вечером. Туда же пришла телеграмма от мистера Олленби, так что я напечатал на этой самой машинке несколько записок. Она находится в маленькой комнатушке рядом с курилкой. Этой машинкой пользуются многие.

– Так. Ясно. Машинка предоставлена для всеобщего пользования, так что на ней печатают тысячи людей.

– Едва ли тысячи, но все же многие.

– Достаточно десятков. Видели ли вы, чтобы ею пользовался Поль Чапин?

– Трудно сказать… Впрочем, однажды… Да, припоминаю, как он сидел на маленьком стульчике перед машинкой, подсунув искалеченную ногу под стол. Да. Точно.

– Ну, а кого-нибудь из своих друзей, членов Лиги?

– Честное слово, не могу сказать.

– Есть ли в этой комнатке другие машинки?

– Есть еще одна, но она принадлежит общественному стенографисту. Она закрыта. Что касается первой, то ее когда-то пожертвовал клубу один из членов. Поначалу машинка находилась в библиотеке, но специалисты по печатанью одним пальцем так на ней грохотали, что ее выдворили.

– Олл райт.

Я поднялся.

– Могу ли я сказать Вульфу, когда вы вернетесь? Вдруг вы еще будете нужны ему?

Фарелл ответил, что завтра подготовит чертежи, чтобы показать их мистеру Олленби.

Я поблагодарил его, сам не знаю за что, и вышел, чтобы вдохнуть свежего воздуха и поискать такси, которое доставит меня на вокзал.

В душном вагоне сигарный дым смешивался с углекислотой, выдыхаемой сотней легких, и образовывал среду, в которой за час погибли бы все орхидеи Вульфа. Это не способствовало хорошему настроению. Мы приехали в полночь, и я отправился домой. В кабинете было темно: Вульф лег спать. На моем столе записки не было, так что ничего экстраординарного не случилось. Я достал из холодильника кружку молока и пошел наверх.

Комната Вульфа находилась на том же этаже, что и моя. Я подумал, что, возможно, он еще не заснул и захочет услышать приятную весть. Я прошел в самый конец коридора посмотреть, не выбивается ли свет из-под его двери. Близко я не подходил, потому что, когда Вульф ложился в кровать, он включал сигнальную систему. Если кто-то приближался к его двери менее чем на восемь футов, в моей комнате раздавался звонок, который мог кого угодно отправить на тот свет. Щель под его дверью была темной, так что я со спокойной совестью начал укладываться, одновременно расправляясь с молоком.

В пятницу утром после завтрака раздался звонок. Это Вульф звонил из спальни. Он спросил меня, доставило ли мне удовольствие путешествие. Я ответил, что если бы я ездил в компании Доры Чапин, тогда это было бы нечто сказочное. После этого он осведомился, припомнил ли мистер Фарелл, какой машинкой он пользовался, чтобы напечатать свою записку?