NIRVANA: Правдивая история

За пару дней до выхода «Unplugged» рядом с гостиницей «Реджис», где группа жила в Нью-Йорке, произошел забавный эпизод.

– Есть такие нью-йоркские ребята, которые просто с ума сходят по знаменитостям, и они старше обычных фанатов; им по 20-21 - такой тип ребят из драмкружков, – говорит Лори Голдстон. – Трое из них стояли и ждали у гостиницы с CD наперевес. Мы вышли, и они бросились нам навстречу: «Курт, Курт!» А у него было плохое настроение. Они кричат: «Курт, мы тебя любим!» – а он выходит из фургона, на шаг отходит и плюет в одного из этих ребят через машину. У них на лицах шок. Опустошение, крушение надежд – и притом это смешно. Я не такая уж злобная, но это правда было смешно. Плевал он и впрямь здорово, и это единственный рок-жест, который я видела в его исполнении.

Дополнение 1: Стив Тернер

Я: Почему «Nirvana» стала великой, а «Mudhoney» нет?

– Это очевидно! – восклицает гитарист «Mudhoney». – На этом альбоме [«Nevermind»] сплошные гимны. Это очень глубокая музыка. у нас тоже были серьезные песни, но здесь «Nirvana» и звучала потрясающе, а отчаяние этих песен проникало в самую душу.

Я: А я всегда считал, что как автор текстов Курт никуда не годится.

– Так и было, но таким голосом он мог петь хоть телефонную книгу, и это звучало бы по-настоящему убедительно. «Nirvana» начала поражать меня с тех самых пор, как стала знаменитой: как группа может совершать столько ошибок? Когда к ним пришел первый успех, то казалось, что они всё начали делать не так. Мне никогда не нравилось то, как спродюсирован «Nevermind»: он звучит как большой рок восьмидесятых. Мне больше нравились демо-версии: отличные мелодии, отличные песни, отличный голос. Грол на барабанах мне не нравится совсем. Он стучит слишком сильно. А меня привлекает утонченность. Поэтому мне больше нравился Чед – он барабанил более свободно и даже неряшливо, но эффект был сильнее.

Я: Как думаешь, Олимпия оказала на них большое влияние?

– Конечно. Крист всегда зависал с «Melvins», с самого начала. И к концу, думаю; влияние Олимпии стало больше негативным: Курт начал пытаться доказать, что он настоящий панк-рокер, в отличие от «Pearl Jam». Одна из их самых печальных ошибок: они отказались признать, что после «Nevermind» они всецело принадлежат Лос-Анджелесу, а это в конечном счете не так плохо. Они выпустили дорогой профессиональный альбом, заказали ремиксы для радио, они правили бал – и все шло прекрасно.

Но у них развился комплекс вины, и они стали доказывать, что всё еще принадлежат панк-року. В результате они предоставили слишком много воли своему менеджменту, юристам и прочим. Как будто они говорили этим: «Раз мы не заботимся о том, что делаем, значит, мы панки покруче, чем вы». Почему?! – Стив недоуменно качает головой. – И вот «Nirvana» стали большими конформистами, чем те же «Pearl Jam». «Pearl Jam» полностью контролировали ситуацию, в то время как «Nirvana», когда они стали крутыми; пустили все на самотек и предоставили дела жадным менеджерам. Да уж, это точно настоящий панк-рок!

Я: Так возвращаясь к влиянию Олимпии...

– Олимпия для меня не которая загадка. Они сыграли в Олимпии свой первый концерт. В начале пути казалось, что все, что они делают, органично и имеет куда меньшие масштабы соответственно меньшим целям: они хотели не успеха, они хотели быть хорошими людьми. «Nirvana» были как бы не из Сиэтла. Они куда больше подходили Олимпии и тамошнему стилю жизни – ребятам из колледжа и работягам. На меня большое впечатление оказало знакомство с друзьями «Melvins» и Мэтта [Люкина] из Абердина. Я думал: «Чертовски стррррранно!»Это было совершенно не для меня.

Я: Множество идей Курта о панк-роке...

– Да, они прямо восходят к Олимпии и Кэлвину. Многое, кстати, еще идет из столицы, особенно по части политики.

Я: О том, что вы создали альтернативный стиль жизни вне общества …

– Великолепно! Я целиком за!

Я: Но тут и началась сдача позиций «Nirvana» – они неожиданно решили считать себя панк-группой, а панк всегда тесно соприкасался с мейнстримом.

– Да, их тянули и толкали, так что некоторые источники влияния они так и не решились признать.

Я: Думаю, частично проблема в том, что Олимпия – город элитарный.

– Ага, туда переезжают и становятся снобами. Очень странно. Там никогда не любили «Mudhoney».

Я: А элитарный подход плохо уживается со славой. Нельзя иметь и то и другое. Нельзя работать для элиты и записывать альбомы вроде «Nеvеrmind».

– Да, если бы только они признались всвоих желаниях и выбрали бы одно из двух – а ведь для этого нужно не так много. Это не так много значило бы в общем контексте. Просто местечковая разборка ^[374].

я: В этой связи особенно загадочной мне представляется личность Криста.

– -Крист настоящий панк-рокер, но он хочет, чтобы все любили друг друга. Он просто большой …

Я: … старый хиппи.

– Да. Вот именно. Большой сраный хиппи. Он как будто погулять вышел. Он делал что-то, но хотел создать то, о чем мечтал.

Я: Кортни нанесла ему серьезный удар.

– Да, – смеется Стив. – Это смешало все карты.

Я: Думаешь?