Читаем Nirvana: со слов очевидцев полностью

21 декабря 1988: Nirvana исполняет кавер-версии Led Zeppelin (Immigrant Song) и Smack (Run Rabbit Run) в клубе Hoquiam Eagles Lodge (Хокиам, Вашингтон) для пятидесяти слушателей. Крис выступает в нижнем белье, а Курт раскрашивает шею красным, согласно книге «Приходи таким, какой ты есть».

23 декабря 1988: Назавтра группа отправлялась в студию, чтобы приступить к записи своего дебютного альбома Bleach. «На Bleach, – скажет годы спустя Курт в интервью журналу Spin, – «Я особо не запаривался на тему «про что должны быть тексты». 80 % всех песен было написано в ночь перед записью. И все шло примерно так: «Я разозлен. Отчего – понятия не имею. Давайте просто орать всякие злобные слова, и пока мы не попадем в сексисты и не задолбаем всех вокруг, все будет OK». Для меня эти тексты почти ничего не значат».

24 декабря 1988: Начало первой студийной сессии (из шести) для альбома Bleach. Запись его обошлась в 606 долларов 17 центов – их заняли у Джейсона Эвермана, друга Чеда Ченнинга в обмен на упоминание его участия в записи как гитариста. Фактически же он в работе над альбомом участия не принимал. Кстати, Чед и Джейсон дружат до сих пор.

Курт позднее объяснит Рою Тракину из журнала Hits: «Он просто был парнем, которого мы брали с собой на гастроли, чтобы он играл на ритм-гитаре. Мы думали, что он может стать постоянным участником группы, поэтому в оформлении использовано его фотография и имя. Мы думали, что это будет для него как приглашение на борт. Но ничего не вышло».

25 декабря 1988: Курт дарит родственникам на Рождество несколько экземпляров сингла «Love Buzz», согласно статье Джиллиан Джаар в журнале Goldmine.

28 декабря 1988: Nirvana выступает на презентации сборника SubPop 200, который вышел в этом месяце, в клубе Underground в районе U-Discrict в Сиэтле. Группу представлял поэт Стивен Джесси Бернстайн, покончивший с собой в 1991 году: «А сейчас – наши загадочные гости… и их вымораживающая музыка… Nir-VANA!».

«Помню, на концерте был биток», – говорит Чед. «Наверное, это был единственный раз, когда мы там играли. Было весело. Вся толпа слушала нас. Все было просто наполнено энергией». Джон Траутмен, бывший сосед Джейсона Эвермана по комнате и в то время сотрудник магазина пластинок Peaches Records, говорит: «Они были просто грандиозны. Бесспорно, они были лучшими».

Сборник Sub Pop 200, который включал песню «Spank Thru», попадает к легендарному британскому радио-диджею Джону Пилу, который рассказывает о нем в своём радиошоу, благодаря чему в Англии тоже начинается шумиха по поводу лейбла, Сиэтла и вскорости – по поводу Nirvana.

29–31 декабря 1988: Еще три сессии записи альбома Bleach в студии Reciprocal. «Альбом пошел очень легко», – говорит Чед. «Мы просто пришли в студию, сели и, может быть, пару раз сделали дубли, но в основном все делалось с одного раза. Собрали материал, повертели его – и записали. Некоторые песни были совсем новыми – вплоть до того, что для «Swap Meet», например, текст был написан прямо в студии. Я помню, Курт дописывал слова по дороге в студию, чтобы мы могли ее сразу спеть по приходу».

Запись велась на восемь дорожек – четыре для барабанов (бочка, малый и стереоканал для прочего), пятая для бас-гитары, шестая для гитары и восьмая для вокала. Седьмая дорожка использовалась для дублирования голоса или записи второй голосовой партии (как в «About a Girl» и «Paper Cuts») – или для соло (как в «Sifting»), объясняет Джек. Треки «Floyd the Barber» и «Paper Cuts» из демокассеты, известной как Dale Demo были пересведены «с куда большей аккуратностью и заботой, чем это вообще возможно в первый день января», – говорит он. «Love Buzz» мы тоже пересвели для альбома по просьбе [Брюса] Пэвитта».

От записи почти не осталось ауттейков[30], поскольку если дубль не удавался, его просто стирали и перезаписывали, пока не добивались нужного результата. Песня «Big Long Now», позднее включенная в альбом Incesticide – единственный доработанный ауттейк с сессии. Обычно группа добивалась нужного звучания за один-два дубля. «Некоторые дольше, потому что Чеду нужно было учить барабанные партии, многие из которых он ни разу не играл вживую».

Объясняя, почему они переписывали неудачные дубли прямо поверх первой записи, Джек говорит: «Инди-группы не могут себе позволить сохранять каждый дубль, делать это бессмысленно. Не получилось – поехали дальше. Если меня все устраивало, а группа хотела что-то поправить, мы сохраняли первый дубль и записывали второй. Если второй был очевидно лучше, мы могли поверх первого записать другую песню, выжимая максимум возможного из каждой катушки ленты. Лента была дорогая, а бюджет записи и вовсе мизерный. Только в музыкантском раю можно позволить себе сохранить каждый дубль». Вот поэтому-то запись песни «Blandest» и не сохранилась.

<p>Глава 3. 1989</p><p>Праведная Тяжесть Олимпийцев</p>
Перейти на страницу:

Все книги серии Music Legends & Idols

Rock'n'Roll. Грязь и величие
Rock'n'Roll. Грязь и величие

Это ваш идеальный путеводитель по миру, полному «величия рока и таинства ролла». Книга отличается непочтительностью к авторитетам и одновременно дотошностью. В ней, помимо прочего, вы найдете полный список исполнителей, выступавших на фестивале в Гластонбери; словарь малоизвестных музыкальных жанров – от альт-кантри до шугей-зинга; беспристрастную опись сольных альбомов Битлов; неожиданно остроумные и глубокие высказывания Шона Райдера и Ноэла Галлахера; мысли Боба Дилана о христианстве и Кита Ричардса – о наркотиках; а также простейшую схему, с помощью которой вы сможете прослушать все альбомы Капитана Бафхарта и не сойти с ума. Необходимые для музыканта инструменты, непредсказуемые дуэты (представьте на одной сцене Лу Рида и Kiss!) и трагическая судьба рок-усов – все в этой поразительной книге, написанной одним из лучших музыкальных критиков современности.

Джон Харрис

Биографии и Мемуары / Музыка / Документальное

Похожие книги

Обри Бердслей
Обри Бердслей

Обри Бердслей – один из самых известных в мире художников-графиков, поэт и музыкант. В каждой из этих своих индивидуальных сущностей он был необычайно одарен, а в первой оказался уникален. Это стало ясно уже тогда, когда Бердслей создал свои первые работы, благодаря которым молодой художник стал одним из основателей стиля модерн и первым, кто с высочайшими творческими стандартами подошел к оформлению периодических печатных изданий, афиш и плакатов. Он был эстетом в творчестве и в жизни. Все три пары эстетических категорий – прекрасное и безобразное, возвышенное и низменное, трагическое и комическое – нашли отражение в том, как Бердслей рисовал, и в том, как он жил. Во всем интуитивно элегантный, он принес в декоративное искусство новую энергию и предложил зрителям заглянуть в запретный мир еще трех «э» – эстетики, эклектики и эротики.

Мэттью Стерджис

Мировая художественная культура
Сезанн. Жизнь
Сезанн. Жизнь

Одна из ключевых фигур искусства XX века, Поль Сезанн уже при жизни превратился в легенду. Его биография обросла мифами, а творчество – спекуляциями психоаналитиков. Алекс Данчев с профессионализмом реставратора удаляет многочисленные наслоения, открывая подлинного человека и творца – тонкого, умного, образованного, глубоко укорененного в классической традиции и сумевшего ее переосмыслить. Бескомпромиссность и абсолютное бескорыстие сделали Сезанна образцом для подражания, вдохновителем многих поколений художников. На страницах книги автор предоставляет слово самому художнику и людям из его окружения – друзьям и врагам, наставникам и последователям, – а также столпам современной культуры, избравшим Поля Сезанна эталоном, мессией, талисманом. Матисс, Гоген, Пикассо, Рильке, Беккет и Хайдеггер раскрывают секрет гипнотического влияния, которое Сезанн оказал на искусство XX века, раз и навсегда изменив наше видение мира.

Алекс Данчев

Мировая художественная культура
Миф. Греческие мифы в пересказе
Миф. Греческие мифы в пересказе

Кто-то спросит, дескать, зачем нам очередное переложение греческих мифов и сказаний? Во-первых, старые истории живут в пересказах, то есть не каменеют и не превращаются в догму. Во-вторых, греческая мифология богата на материал, который вплоть до второй половины ХХ века даже у воспевателей античности — художников, скульпторов, поэтов — порой вызывал девичью стыдливость. Сейчас наконец пришло время по-взрослому, с интересом и здорóво воспринимать мифы древних греков — без купюр и отведенных в сторону глаз. И кому, как не Стивену Фраю, сделать это? В-третьих, Фрай вовсе не пытается толковать пересказываемые им истории. И не потому, что у него нет мнения о них, — он просто честно пересказывает, а копаться в смыслах предоставляет антропологам и философам. В-четвертых, да, все эти сюжеты можно найти в сотнях книг, посвященных Древней Греции. Но Фрай заново составляет из них букет, его книга — это своего рода икебана. На цветы, ветки, палки и вазы можно глядеть в цветочном магазине по отдельности, но человечество по-прежнему составляет и покупает букеты. Читать эту книгу, помимо очевидной развлекательной и отдыхательной ценности, стоит и ради того, чтобы стряхнуть пыль с детских воспоминаний о Куне и его «Легендах и мифах Древней Греции», привести в порядок фамильные древа богов и героев, наверняка давно перепутавшиеся у вас в голове, а также вспомнить мифогенную географию Греции: где что находилось, кто куда бегал и где прятался. Книга Фрая — это прекрасный способ попасть в Древнюю Грецию, а заодно и как следует повеселиться: стиль Фрая — неизменная гарантия настоящего читательского приключения.

Стивен Фрай

Мировая художественная культура / Проза / Проза прочее