Читаем Nirvana: со слов очевидцев полностью

Лето, 1993: Между окончанием работы в студии над In Utero и началом осеннего грандиозного тура по раскрутке альбома у ребят полно свободного времени. Этим летом Курт периодически звонит фотографу Чарльзу Петерсону и тот приезжает к нему на Lakeside Ave снимать коллаж фотографий Курта, на которых изображены зародыши детей, орхидеи, лилии, кишки и пуповина, которые потом будут использованы для тыльной стороны обложки альбома, ставшей предметом многочисленных дискуссий. Когда спрашивали, чем Курт занимается между турами и работой в студии, Дэнни Голдберг, который после того, как уехал из Сан-Франциско и продолжал близко общаться с Куртом и Кортни, говорит: «У Курта были разные периоды в жизни. Я хочу сказать, что, если уж он выбрал Кортни, он был с ней. Это случилось достаточно рано. Но он все время что-то мастерил – рисовал, писал песни и делал свое хоум-видео (Live! Tonight! Sold Out!!), поэтому, творчество в его жизни было всегда».

4 июня 1993: Курт Кобейн взят под стражу в Полицейское Управление Сиэтла для выяснения обстоятельств домашнего насилия, в которых, предположительно, пострадала Кортни. После проведенных 3 часов в тюрьме King County, он был выпущен под залог в $950. Официальное обвинение ему не предъявили, но дело было передано в уголовный отдел Полицейского Управления Сиэтла для дальнейшего расследования. В отчете сказано, что все произошло на почве ссоры из-за оружия Курта. 1 июля, 1993, газете Seattle Times Кортни так рассказала о случившемся: «Курт не жестокий, он не тот, кто может избить жену. Мы самая совместимая пара на Земле. Все это случилось, потому что у нас в гараже очень громко играла музыка, а соседи вокруг очень тихие. Внезапно заревели сирены, и в дом ворвались шестеро полицейских». Дальше она рассказала, что произошло; она бросила Курту в лицо стакан, и он толкнул её. Она толкнула его в ответ и, согласно полицейскому рапорту, он повалил её на пол и стал душить, оставив на предплечье и шее царапины, хотя Кортни говорит, что это следы он гитарной струны. «Курт провел в тюрьме три часа. Это был ад. Я все это время проплакала», – говорит Кортни в интервью Seattle Times. Позже Курт рассказывает журналу Spin, что был удивлен тому, как много в отчете оказалось подробностей, но «совершенно неверных». Дарси Штайнке из Spin Курт рассказал свою версию инцидента: «На самом деле мы просто носились с Кортни по дому, орали и боролись, честно говоря, это было в духе фильма «Сид и Нэнси», но мы отлично проводили время. А потом стук в дверь, у дома пять коповских машин, а все полицейские с оружием наготове». Затем он сказал, что они начали спорить, кто поедет в тюрьму, и поехал Курт. «Теперь я немного жалею об этом, потому что идея Кортни, что я её бью, была забавной. Она запустила в меня стакан, я её толкнул, а в итоге мы выясняем, кто поедет в тюрьму».

26 июня 1993: Курта нечасто можно было встретить в городе, особенно в последнее время, но Джиллиан Гаар, журналист, живущий в Сиэтле, заметил его ночью у банкомата US Bank на Бродвее в Сиэтле. Все знают, что в этом месте торгуют наркотиками. «Был ранний вечер, около 7 часов, я подошел к банкомату, а впереди стоял парень в поношенной одежде – он выглядел очень жалким и я подумал, что этот парень, возможно, снимает с карты последние 20 баксов, а потом я понял, что это Курт, в своей охотничьей кепке», – вспоминает Джиллиан. «Я узнал его по глазам, этим пронизывающим голубым глазам, когда ты смотришь в них так близко, они поражают».

30 июня 1993: «Самое важное сейчас для меня – группа Scream. В работе с Nirvana сейчас затишье, альбом выйдет не раньше 14 сентября», – рассказывает Дейв Грол в интервью газете Washington Post о туре в честь воссоединения с вашингтонской хардкордовой группой Scream, в которой он когда-то играл. В этой группе Грол – барабанщик, Франц Шталь – гитарист, именно он потом займет место Пэта Смира в успешной группе Дейва Foo Fighters, основанной после смерти Курта Кобейна, но распавшейся в 1997 году (и вновь соединившейся только в 2006); Питера Шталя – вокалиста и Скитера Томпсона – басиста. «Я так рад тому, чем мы занимаемся. Думаю, это моё будущее», – говорит он Post. «Мы будем петь в клубах, и возможно даже спать на полу, как это всегда было, затем осенью я отправлюсь с Nirvana в тур по городам, будем выступать перед 10-15-тысячной аудиторией, возвращаться после концертов в дорогие отели, смотреть телевизор и под него засыпать. И это не то же самое, что петь на маленькой сцене с парнями, которые мне практически братья».

Перейти на страницу:

Все книги серии Music Legends & Idols

Rock'n'Roll. Грязь и величие
Rock'n'Roll. Грязь и величие

Это ваш идеальный путеводитель по миру, полному «величия рока и таинства ролла». Книга отличается непочтительностью к авторитетам и одновременно дотошностью. В ней, помимо прочего, вы найдете полный список исполнителей, выступавших на фестивале в Гластонбери; словарь малоизвестных музыкальных жанров – от альт-кантри до шугей-зинга; беспристрастную опись сольных альбомов Битлов; неожиданно остроумные и глубокие высказывания Шона Райдера и Ноэла Галлахера; мысли Боба Дилана о христианстве и Кита Ричардса – о наркотиках; а также простейшую схему, с помощью которой вы сможете прослушать все альбомы Капитана Бафхарта и не сойти с ума. Необходимые для музыканта инструменты, непредсказуемые дуэты (представьте на одной сцене Лу Рида и Kiss!) и трагическая судьба рок-усов – все в этой поразительной книге, написанной одним из лучших музыкальных критиков современности.

Джон Харрис

Биографии и Мемуары / Музыка / Документальное

Похожие книги

Обри Бердслей
Обри Бердслей

Обри Бердслей – один из самых известных в мире художников-графиков, поэт и музыкант. В каждой из этих своих индивидуальных сущностей он был необычайно одарен, а в первой оказался уникален. Это стало ясно уже тогда, когда Бердслей создал свои первые работы, благодаря которым молодой художник стал одним из основателей стиля модерн и первым, кто с высочайшими творческими стандартами подошел к оформлению периодических печатных изданий, афиш и плакатов. Он был эстетом в творчестве и в жизни. Все три пары эстетических категорий – прекрасное и безобразное, возвышенное и низменное, трагическое и комическое – нашли отражение в том, как Бердслей рисовал, и в том, как он жил. Во всем интуитивно элегантный, он принес в декоративное искусство новую энергию и предложил зрителям заглянуть в запретный мир еще трех «э» – эстетики, эклектики и эротики.

Мэттью Стерджис

Мировая художественная культура
Сезанн. Жизнь
Сезанн. Жизнь

Одна из ключевых фигур искусства XX века, Поль Сезанн уже при жизни превратился в легенду. Его биография обросла мифами, а творчество – спекуляциями психоаналитиков. Алекс Данчев с профессионализмом реставратора удаляет многочисленные наслоения, открывая подлинного человека и творца – тонкого, умного, образованного, глубоко укорененного в классической традиции и сумевшего ее переосмыслить. Бескомпромиссность и абсолютное бескорыстие сделали Сезанна образцом для подражания, вдохновителем многих поколений художников. На страницах книги автор предоставляет слово самому художнику и людям из его окружения – друзьям и врагам, наставникам и последователям, – а также столпам современной культуры, избравшим Поля Сезанна эталоном, мессией, талисманом. Матисс, Гоген, Пикассо, Рильке, Беккет и Хайдеггер раскрывают секрет гипнотического влияния, которое Сезанн оказал на искусство XX века, раз и навсегда изменив наше видение мира.

Алекс Данчев

Мировая художественная культура
Миф. Греческие мифы в пересказе
Миф. Греческие мифы в пересказе

Кто-то спросит, дескать, зачем нам очередное переложение греческих мифов и сказаний? Во-первых, старые истории живут в пересказах, то есть не каменеют и не превращаются в догму. Во-вторых, греческая мифология богата на материал, который вплоть до второй половины ХХ века даже у воспевателей античности — художников, скульпторов, поэтов — порой вызывал девичью стыдливость. Сейчас наконец пришло время по-взрослому, с интересом и здорóво воспринимать мифы древних греков — без купюр и отведенных в сторону глаз. И кому, как не Стивену Фраю, сделать это? В-третьих, Фрай вовсе не пытается толковать пересказываемые им истории. И не потому, что у него нет мнения о них, — он просто честно пересказывает, а копаться в смыслах предоставляет антропологам и философам. В-четвертых, да, все эти сюжеты можно найти в сотнях книг, посвященных Древней Греции. Но Фрай заново составляет из них букет, его книга — это своего рода икебана. На цветы, ветки, палки и вазы можно глядеть в цветочном магазине по отдельности, но человечество по-прежнему составляет и покупает букеты. Читать эту книгу, помимо очевидной развлекательной и отдыхательной ценности, стоит и ради того, чтобы стряхнуть пыль с детских воспоминаний о Куне и его «Легендах и мифах Древней Греции», привести в порядок фамильные древа богов и героев, наверняка давно перепутавшиеся у вас в голове, а также вспомнить мифогенную географию Греции: где что находилось, кто куда бегал и где прятался. Книга Фрая — это прекрасный способ попасть в Древнюю Грецию, а заодно и как следует повеселиться: стиль Фрая — неизменная гарантия настоящего читательского приключения.

Стивен Фрай

Мировая художественная культура / Проза / Проза прочее