Нирваническое возрождение. Кровь захлестнула мир!

Хоть земля всё ещё дрожала, немалое количество практиков упало на колени и склонило головы. Это было спонтанное решение. Этим они благодарили Мэн Хао за то, что он поглотил проклятие и спас им жизнь. Такие поклоны делались только от чистого сердца.

Издалека поле боя выглядело так, будто некая невидимая сила разделила его на две части: на одной проходила свадебная церемония, на другой шла кровавая бойня! Те, кто присутствовал на первой части церемонии, теперь сражались во время второй её части, совершенно не собираясь отступать! Не имело значения, что свадьба была обагрена кровью или стала пепельно-серой. Она будет закончена! Такой выбор сделал Мэн Хао, и так практики Южного Предела могли отплатить ему. На свадьбе Мэн Хао и Сюй Цин... не будет места сожалениям!

Стоящие на коленях практики были забрызганы кровью. Часть её принадлежала врагам, другая — их собственная. Все они запрятали усталость и печаль как можно дальше. На их лицах не было ничего... кроме улыбок. Их улыбки, словно солнечный свет, сотрясли всё поле боя.

Сердце Духа Пилюли дрогнуло, и его древний голос вновь прогремел в небе:

— Отныне... я объявляю вас...

Семеро практиков пика Поиска Дао начали сражаться с удвоенной яростью. Сотни тысяч практиков Северных Пустошей внизу в безумном порыве накатились на защитников, словно морская волна.

— Отныне... практики Мэн Хао и Сюй Цин связали себя узами. Их руки связаны самой судьбой навеки. И в жизни, и в смерти эта связь никогда не исчезнет!

Эхо его голоса достигло самого дальнего конца поля боя. После этих слов щёки Сюй Цин заалели. По-прежнему находясь в объятиях Мэн Хао, она застенчиво улыбнулась. Свадьба — это самый важный день в жизни человека, а для женщин это ещё и день, когда исполняются их мечты.

Теперь они стали мужем и женой. Небо и Земля были тому свидетели, как и сотни тысяч практиков Северных Пустошей и Южного Предела. Дух Пилюли отправил церемонию, которая состоялась под необъятным небесным куполом. Неприкаянные души были ей свидетелями, как и пейзаж цвета крови. Все они засвидетельствовали... их свадьбу!

— Наши руки связаны самой судьбой навеки, — прошептала Сюй Цин, глядя на Мэн Хао. — И в жизни, и в смерти эта связь никогда не исчезнет...

Слёзы, словно крохотные драгоценные камни, побежали по её морщинистой щеке.

— Наши руки связаны самой судьбой навеки, — повторил Мэн Хао, глядя своей жене в глаза. — И в жизни, и в смерти эта связь никогда не исчезнет...

Земля задрожала, когда преклонившие колени практики посмотрели вверх и во всё горло закричали:

— Мэн Хао и Сюй Цин! Их руки связаны самой судьбой навеки! И в жизни, и в смерти эта связь никогда не исчезнет!

Этот клич затопил кровавое поле боя. Прямо во время битвы практики Южного Предела внезапно бросились вперёд и подняли высоко вверх отрубленные головы практиков Северных Пустошей. В мгновении ока завязался хаотичный бой, где практики Южного Предела с яростным рёвом озверело набросились на врага. Они начали соревноваться, кто подарит больше свадебных подарков.

— Собрат даос Мэн, это мой вам свадебный подарок!

— Высокочтимый Мэн Хао, это мой подарок вам на свадьбу!

— А это мой!

— Ха-ха! Кто посмеет сразиться со мной за эту отрубленную голову?! Она — мой подарок на свадьбу кровавого принца!

Такая внезапная контратака пошатнула боевой дух практиков Северных Пустошей. Впервые... они отступили назад под натиском противника.

— Они совсем спятили! Это обычная свадьба, но у них из-за неё окончательно помутился рассудок!

— Безумцы! Полнейшие безумцы! Подарки на свадьбу?!

— Проклятие, они преподносят отрубленные головы наших братьев в качестве свадебных подарков!

Пока внизу раздавались такие выкрики, Мэн Хао стоял в храме, прижимая к себе Сюй Цин. Он не хотел, чтобы печаль отразилась на его лице, однако к этому моменту она окончательно захватила его сердце. Сейчас уже было практически невозможно подавлять дьявола в его сердце. Он прижал жену покрепче, не желая отпускать её.

Сюй Цин улыбнулась, и для Мэн Хао не было в мире улыбки красивее. При виде её улыбки он не видел её возраста или седых волос. Ничего из этого его не заботило. Его волновала... только сама Сюй Цин.

— Отправь меня... в цикл реинкарнации... — тихо сказала она. — Теперь мы муж и жена, и у меня не осталось сожалений... Отпусти меня... Позволь мне... уйти. Пожалуйста.

Глаза Мэн Хао покраснели. Дрожащей рукой Сюй Цин погладила его по щеке. Когда она прошептала это Мэн Хао, её глаза вспыхнули в последний раз. Это сияние было подобно свету закатного солнца. Она перерезал собственные артерии, не желая видеть, как Мэн Хао будет передавать ей жизненную силу, как будет этим ненадолго продлевать её жизнь, расплачиваясь за это своим долголетием. От одной мысли об этом у неё стягивало грудь. Она не хотела, чтобы он продолжал усугублять свои раны. Она не хотела видеть, как его волосы белеют из-за неё.

— Цин’эр!