Нищета. Часть первая

Бывший учитель согласился: образ мыслей этого беззаветного апостола прогресса, управлявший всеми его поступками, не допускал, чтобы личные интересы возобладали над интересами общества. Он снова уселся. Сен-Сирг, не желая терять ни времени, ни слов, кивком поблагодарил его и продолжал:

— Я одинок, меня окружает стая коршунья, алчущая наследства… Помогите же мне!

— К вашим услугам, — просто сказал Леон-Поль. — Что нужно сделать?

— Не уходите от меня.

— Охотно, но…

— Без «но», заклинаю вас! Этим испорченным до мозга костей людям, которых вы видели, едва не удалось завладеть моим состоянием… После них придут другие, — грустно добавил Сен-Сирг. — Останьтесь со мною, оградите меня от подобных субъектов и защитите мои капиталы! Их источником является труд, и, значит, они должны служить для того, чтобы устранить социальную несправедливость. Ради этой же цели следует использовать и все другие богатства, употребляемые ныне не по назначению.

— В чем же, по-вашему, их истинное назначение? — с живейшим интересом спросил учитель.

— Удовлетворять потребности всех людей, обеспечивать им духовное развитие и разумный досуг. Накопленные ценности — общее достояние, и все должны его умножать.

— Согласен с вами. Я думаю приблизительно так же. Будьте спокойны, господин Сен-Сирг, я искренне к вам привязался и не покину вас; разрешите мне отлучиться только на часок.

— Нет, нет, вы не можете, не имеете права оставлять меня ни на минуту! — воскликнул старик, испуганно озираясь.

— Это необходимо! — твердо заявил Леон-Поль.

— А я утверждаю: ваш долг — быть со мной, дабы оградить от жадных мошенников огромное состояние, предназначенное для французского народа!

Сен-Сирг снова отер пот со лба.

— Если у вас срочное дело, поручите его моему камердинеру. Это верный человек, он сейчас придет, я послал его за нотариусом. Умоляю, помогите мне! Мои часы сочтены. Недавно у меня был врач; я знаю, что смерть не за горами, мне не протянуть и дня. Завтра я уже не увижу восхода солнца…

Вместо ответа Леон-Поль дотронулся до руки старика; она была холодна как лед. Он молча пожал ее.

— Как видите, — продолжал Сен-Сирг, — мой конец близок; и вот, после ряда бесплодных попыток, после многих лет размышлений о том, как употребить свои богатства наилучшим, наиболее справедливым образом, я захвачен врасплох…

— Лучшее — враг хорошего, это верно, — заметил Леон-Поль, любивший, как известно, пословицы и мудрые изречения. — Надеюсь, однако, что еще ничего не потеряно. Вы знаете, чего хотите; у вас есть план. Вы вполне успеете продиктовать свою последнюю волю.

— Да, но у меня нет душеприказчика, на которого я мог бы целиком положиться.

Сен-Сирг проговорил это с глубокой печалью, и на его глазах выступили слезы. Он вспомнил о своем разрыве с Гаспаром де Бергонном, так долго заменявшим ему сына. «Ах, зачем я уничтожил завещание, сделанное в его пользу? — подумал старик. — Но нет, нечего сожалеть о разрыве с этим человеком, воспитанным в религиозном духе. Он никогда не освободился бы от метафизических предрассудков, разделявших нас. С его точки зрения одни всегда будут обездоленными — другие — их благодетелями… Но этого не должно быть!» Он сжал лоб руками и спросил:

— Кому же я могу поручить столь трудную задачу?

— Вы говорите о душеприказчике?

— Да.

— Я знаю такое лицо.

— Вы можете указать человека, способного выполнить миссию, которую я хочу на него возложить и достойного ее?

— Да, да.

— Настолько неподкупного, что его не собьют с пути никакие приманки легкой и богатой жизни?

— Это особа, сударь, и так очень богата, но все же довольствуется самым необходимым. Если, в придачу к своим капиталам, она будет располагать и вашими, то сможет сделать очень и очень много.

— Вы убеждены в этом?

— Вполне.

— Я доверяю вам. Кто же это такой?

— Это не мужчина, а женщина.

— Как женщина?

— Вас это удивляет?

— Нет, но…

— Разве вы не собирались сегодня сделать своей наследницей мадемуазель де Мериа?

— Да, действительно…

— Иначе говоря — женщину, которой эти жулики посоветовали держаться так, чтобы походить на ваш идеал?

— Да, да, черт побери!

— Завещая ей все свое состояние, разве вы не намеревались вернуть чувству то место, какое оно должно занимать в жизни людей?

— Возможно.

— Это несомненно. Вы инстинктивно поступали так, словно сказали себе: «Уже достаточно долго владычествует рассудок. Он правит нами, и правил плохо… Место чувству, место любви! Рассудок должен быть лишь верным их слугою».

— Допустим, что у меня были такие мысли и та о ком вы говорите, могла бы мне их внушить… Но изучила ли эта особа нелегкое искусство управлять капиталами?

— Изучила.

— Прекрасно!

— Более того, она нашла превосходный способ, как богачам вернуть свой долг народу.

— Какой же способ?

— Чтобы его объяснить, понадобится много времени.

— Ничего! Займемся этим, пока не пришел нотариус.

— Хорошо. Так вот, прежде всего она подсчитала, сколько хозяева задолжали своим рабочим…