Нищий и принцесса

— Стой, Чумичка! Ты с Гофманом поосторожнее, а то реветь будешь, не ведись на него, он уже половину школы перебрал, а Антошка второю половину… Он на тебя поспорил, а сейчас по ушам ездит. На меня они тоже поспорили…

— И из-за кого из них ты ревешь?

— Пф! Сдались мне эти дети! Думают только членами, сегодня одна нравится, завтра другая. В сентябре один с Гришиной зажигал, другой с Никишиной, через неделю поменялись, а еще через неделю испарились. А эти наивные дурехи до сих пор ревут. Поэтому предупреждаю тебя, чисто по женски…

— Ну спасибо тебе за предупреждение. К счастью, на такое я не ведусь!

Ну-ну! Не ведется… Но Чумакова уже уходит и я снова могу пореветь спокойно.

Весь вечер валяюсь в кровати лицом вниз. Гришина и Никишина поехали в кино. Идиотки. За окном бушует шторм. Посмотрим, как они собираются возвращаться в нулевую видимость. После успокоительных меня отпустило, я даже попыталась спасти заплывшие от слез глаза патчами, но выглядела отвратительно. Когда завибрировал мой телефон, хотела позлорадствовать, что дурочки нуждаются в моем совете, как вернуться домой, но вместо знакомых имен на моем экране высветилось: «Нищеброд» и я удивленно нахмурила брови.

— Алло…

— Подойди к черному входу, — говорит запыхавшимся голосом.

— Зачем?

— Стелла, давай живее, меня сейчас отсюда сдует нахрен!

Беру первую попавшуюся куртку из шкафа и спускаюсь вниз, заворачиваю к запасной лестнице и оказавшись в тамбуре, открываю замок. Сумасшедший ветер с дождем и снегом сразу же настежь распахивает железную дверь и едва не зашибает трясущегося от холода нищеброда. Не дожидаясь приглашения, он сразу ныряет внутрь и поочередно дышит в ярко-красные ладони.

— Ты чего тут делаешь? — я теряюсь и смотрю на его мокрую, заледеневшую одежду, — Сюда нельзя!

— Я на минуту, — он лезет в джинсы и негнущимися пальцами ковыряется в карманах, — Дай руку.

Не дожидаясь, Скворец протягивает мне мой браслет и сердце сразу срывается с места, я беру его из его ледяной ладони и закусываю нижнюю губу.

— Слушай, Светка извиняется… — он начинает неловко мяться.

— Мне не нужны никакие извинения и объяснения, можешь ничего не говорить, — я не свожу глаз со своей блестящей цепочки, пытаюсь застегнуть ее на руке, но мне очень неудобно, поэтому просто крепко зажимаю браслет в кулаке, — Главное, что он снова у меня. Спасибо…

Я поднимаю глаза и смотрю, как Скворец стучит зубами.

— Ты мог просто позвонить и сказать, что с браслетом все в порядке. На улице же настоящий апокалипсис…

— Да я с утра его с собой таскаю, иду домой. Вы живете по пути.

В тамбуре начинает мигать лампочка, а воздух разрезают звуки шатающегося метала.

— Что с твоим лицом? — спрашивает Скворец.

— А что с твоим? — отвечаю насуплено и поднимаю голову к потолку, лампочка опять мигает.

Внезапно свет полностью выключается и мы остаемся стоять в кромешной темноте под звуки страшной колыбельной ветра.

— Здесь иногда выбивает генератор, — говорю в пол голоса.

— Где он? Давай запущу.

— Этим занимается охранник, тебе нельзя здесь находится.

— Как хорошо, что меня не видно, — он хмыкает.

Мы замолкаем. Зубы Скворца все еще отчетливо стучат на фоне бушующей вьюги.

— Ладно, поднимайся, — говорю тихо.

Надо проводить его к Чумаковой. Наощупь шарю в воздухе, чтобы показать Скворцу куда идти и натыкаюсь на холодную кисть.

— Ммм, начались какие-то приставания, — говорит ехидно.

— Не мечтай, — бурчу и хочу перехватить его рукав, но мои пальцы уже перехвачены.

Свободной рукой продолжаю искать ручку двери, а потом тяну его к лестнице, здесь значительно светлее из-за большого окна, идем медленно, заворачиваем на второй этаж, но я сразу замираю. В конце коридора, вижу очертания фигуры Гофмана, он широко размахивает фонарем и идет в сторону комнаты Чумаковой. Вот же хитрый засранец! Отступаю назад. Только драки не хватало…

— Ты потерялась? — спрашивает с усмешкой.

— Вроде того, — недовольно цокаю и веду его на свой этаж.

В коридорах толпятся люди, но здесь вообще ничерта не видно, поэтому нам удается войти в мою комнату без каких-либо вопросов. Как только дверь закрывается, слышу звук растегивающейся молнии, Скворец снимает мокрую куртку. Я залезаю в кровать с ногами, не объясняя ему где расположиться. Почти сразу в комнате загорается два огонька от фонариков наших телефонов.

— Значит, смотри, — я одариваю его коварной улыбкой, — Вот этот шкаф мой, а еще вот эта тумбочка, из них ничего не тащи.

Скворец закатывает глаза и сжимает губы в легком смешке.

— Я постараюсь держать себя в руках. А где твои соседки?

— Ушли гулять.

— Почему ты не отвела меня к Чуме? — спрашивает с издевкой.

— Там был охранник, могли возникнуть неприятности.

— Понятно, — Скворец все еще растирает руки, — Слушай, не трогай ее, а… Васька очень хорошая. Она добрый человек и надежный друг. Не обижай ее.

— А может это она меня обижает? — говорю возмущено и вспоминаю сколько фокусов она выкинула, — С ней ты тоже будешь проводить воспитательную беседу?