Нисхождение

На следующий день, когда солнце уже начало припекать сквозь жалюзи, Ингхэм лежал в кровати, стараясь припомнить, как добрался вчера домой. После того как он отругал сгорбленного араба в грязном буро-желтом тюрбане, Ингхэм не помнил ничего. И тут в его памяти всплыл труп. О господи, точно, был же еще и труп. Ингхэм представил ужасную рану, которая, вероятно, практически отсекла голову от шеи, так что если бы он отважился приподнять тело, то она могла отвалиться. Нет, он не станет рассказывать об этом Ине. Он никому не станет рассказывать о трупе, подумал Ингхэм. А то люди могут задать вопрос: «Почему вы сразу же не сообщили об этом?» Тут Ингхэму стало стыдно за самого себя. Даже несмотря на возможные последствия в виде ограничения свободы передвижения, ему следовало доложить о случившемся. Он и сейчас еще мог позвонить в полицию. Не исключено, что время, когда он обнаружил тело, могло иметь важное значение. Однако он не собирался этого делать.

Поднявшись с постели, он принял душ.

Когда Ингхэм вышел из ванной, Мокта уже поставил на подоконник возле кровати поднос с завтраком. Очень кстати. Усевшись на краю кресла, в рубашке и шортах, Ингхэм принялся за еду. Он обдумывал письмо, которое собирался написать Ине, и, не допив кофе, отодвинул в сторону поднос и застучал на своей пишущей машинке.

« 1 июля 19…

Суб., утро.

Дорогая, вчера у меня выдался странный денек. Тут все дни достаточно странные. Я просто схожу с ума, не получая от тебя ни единой весточки. И я не успокоюсь, пока не дождусь от тебя письма. Будь так добра, напиши мне, почему он покончил с собой и почему это оказало на тебя такое воздействие?

Как ни странно, но я написал уже сорок семь страниц своей книги и считаю, что работа продвигается очень даже неплохо. Однако мне ужасно одиноко. Для меня это совершенно новое ощущение, можно сказать почти любопытное. Я считал, что испытывал чувство одиночества и раньше, но такого со мной еще никогда не было. Я установил себе не слишком жесткий график работы, потому что в противном случае я просто сойду с ума. Правда, такое со мной творится лишь в последнюю неделю, с того момента, как я узнал о Джоне. А до этого мои дни здесь протекали впустую, благодаря отсутствию вестей от Джона (и, что более важно, от тебя), но со времени его смерти почва словно ушла из-под ног… чего? Туниса, может быть. Не у меня. Конечно, я отсюда скоро уеду, только немного попутешествую по стране, раз уж я здесь.

Вчера вечером я обедал с одним датским художником, который на поверку оказался гомиком и слегка заигрывал со мной. Бедолага, ему тоже одиноко, хотя я уверен, что он найдет себе немало дружков среди местных мальчиков. Гомосексуализм в здешних краях не идет вразрез с их религией, тогда как алкоголь как раз наоборот, поэтому в некоторых городах сухой закон. Воровство здесь развито на самом высшем уровне. Один старый ублюдок стащил мой парусиновый пиджак и полотенце с заднего сиденья моей машины, пока я заходил к датчанину — взглянуть на его картины, ха! Я питаю ненависть к этому конкретному арабу, хотя понимаю, что не стоит этого делать. Какой смысл ненавидеть кого бы то ни было? Незачем этого делать; стоит лишь сконцентрировать персонально на ком-то свои отрицательные эмоции — и вот вам, пожалуйста, ты уже ненавидишь кого-то или что-то. Дорогая Ина, я сконцентрировал эмоции совсем другого рода на одной лишь тебе; в тебе есть все то, реально осязаемое, что мне нравится и что я люблю. Так почему ты заставляешь меня страдать из-за своего необъяснимо долгого молчания? Возможно, дни летят для тебя, как одно мгновение, но здесь они еле тащатся один за другим. Скорее всего, я отправлю это письмо срочной почтой, даже если не дождусь вестей от тебя…»

Не дождавшись письма от Ины с утренней почтой, он отправил свое в четыре пополудни, срочной. И с послеполуденной почтой от нее по-прежнему ничего не было.

Ингхэм пообедал с Адамсом в рыбацком городке неподалеку от Туниса, в Ла-Гуллете. Забавно, но городишко напоминал Кони-Айленд — не увеселительными заведениями или хот-догами, а своей вытянутой формой, невысокими домами и атмосферой моря. Кроме того, он выглядел очень уютным, недорогим и не испорченным цивилизацией. Ингхэму сразу же захотелось присмотреть себе отель, однако бармен заведения, куда они зашли, сообщил, что они здесь отсутствуют. Это подтвердили и официант с владельцем ресторана, где они обедали. Официант, правда, знал одно местечко, где сдавались комнаты, однако его описание выглядело слишком неопределенным, чтобы беспокоить себя выяснением подробностей, по крайней мере сейчас.