Нить

До городка удалось доехать уже в сумерках. Все устали и изнервничались. Леди Роквул прибежал встречать на станцию сам мэр, дав Лиаму возможность незаметно скрыться прочь от притихшей дамы. Она дремала всю оставшуюся дорогу до городка, прислонившись головой к стенке дилижанса. А Лиам старался смотреть в окно, избегая разглядывать доктора. Взгляд то и дело сползал на хрупкую фигурку в углу кареты, на тонкие пальцы, на изящный изгиб шеи… Лиам тряхнул головой и перевел взгляд на друга.

— Какая она все же замечательная, эта миссис Роквул, — восторгался Хаас.

Шериф скрипнул зубами и покосился на друга. Тот как обычно выглядел безмятежно и радостно, словно надышался какой-то едкой дряни на закрытом руднике.

— Не то слово! — язвительно заявил Нордвуд — вот счастье — то привалило.

Наг удрученно покачал головой и похлопал шерифа по плечу. Солнце проваливалось в туманную пелену на горизонте, таяло в ней, словно в зыбучем песке. Поглаживало по кронам притихшие клены в редком лесочке на окраине городка.

— И почему ты вечно всем не доволен, не понимаю, — обратился к шерифу наг, — невозможный брюзга. Стареешь?

Лиам устало взглянул на своего веселящегося подчиненного и скривился. Свою угрюмость и холодность, Лиам никогда не считал пороком, наоборот, его раздражала излишняя навязчивость и болтливость, а желание всем и вся демонстрировать свои эмоции и вовсе вызывала рвотные позывы. Только веселость нага, шериф все же терпел. Хаас был его другом еще с тех незапамятных времен, когда лорда Нордвуда помнили в столице. И уважали. И Хаас добровольно увязался за другом в эту глухомань, хотя вполне мог остаться служить во флоте. Прошло уже пять лет, а Лиам все еще ощущал тупую боль под сердцем, когда смотрел в небо. Когда-то Лиама Нордвуда считали героем, только героев забывают, когда от них больше нет проку.

— А я теряюсь в догадках, — огрызнулся Нордвуд, — почему ты от всего всегда приходишь в свинский восторг.

Хааса не задел ни тон ни взгляд друга. Он пожал плечами и растрепал ладонью и без того торчащие во все стороны волосы, перехватив шляпу второй парой рук. Вид у него был довольный. Даже слишком.

— Так замечательно же! — любуясь небом, шепнул наг. — У Лингро появился доктор. У доктора появилась работа.

— Это баба, Хаас! — припечатал шериф, — Ты понимаешь, это? Это же… это…

— Равноправие и толерантность? — подначил его друг.

— Это безобразие, — буркнул шериф и ускорил шаг.

Хаас не отставал, по дороге умудряясь мотать хвостом, подбрасывая им, как битой, мелкие камешки. Даром, что у парня не было ног, хвостом он выделывал кульбиты и посложнее пинания булыжников.

— И что? — не унимался полузмей, — Теперь раны не только перевяжут, но и подуют на ссадины… Самая верная анестезия.

После этих слов, сказанных подозрительно сладким тоном, Лиам замер как вкопанный. Резко обернулся и рявкнул:

— Нет!

— Что? — изумился наг, наигранно преувеличенно.

— Только посмей! — вздохнул Лиам.

— Что посметь? — Хаас усиленно изображал идиота.

Эта роль ему особенно нравилась, и он сильно преуспел, играя ее в особо щекотливые или опасные моменты жизни. Шерифу осталось только молить небо о скорой и безболезненной кончине, вместо того, чтобы наблюдать за балаганом, который устроит его подчиненный. В любовных приключениях нага не участвовала только одна незамужняя леди, жившая в Лингро — мисс Карзи. Ее защищала армия кошек из пятнадцати голов и вставная челюсть, служившая верой и правдой вот уже добрых полвека. Все остальные, кто был более (или менее) свободен, тут же попадали в поле зрения Хааса.

— Ты знаешь! — устало вздохнул Лиам, — будь человеком.

— При всем желании не смогу, — расхохотался наг, — у меня такая путаница с конечностями, что как не старайся — не выйдет.

И в подтверждение своих слов наг растопырил свои четыре руки, а потом принялся невпопад размахивать ими. Вскоре, наг уже делал стойку на руках, выпрямляя хвост подобно шпилю на башне. Шериф на этот цирковой этюд смотрел с видом обреченной усталости.

— Ты только ничем другим не размахивай, — покачал головой Лиам, — этого будет достаточно.

Наг заулыбался еще шире, странно глянул на друга и вкрадчиво протянул:

— Тебе же она тоже понравилась?

Шериф уже второй раз за этот короткий променад споткнулся.

— Ты, когда падал об угол приложился? — прошипел Нордвуд.

— Я когда поднимался, видел, как ты на нее глазел, — оскалился в улыбке Хаас.

— Да иди ты…

— Я- то пойду, не первый раз посылаешь, — расхохотался наг, — только это ты мне тот плед в руки сунул. Твоя же идея. Только чего сам не отнес?

Лиам не ответил другу, устало глянув на небо. Он и сам не понимал, от чего испугался подойти к леди. А равнодушно смотреть, как она дрожит на ветру, словно былинка, совесть не позволяла. Вот он и сунул в руки нагу старый плед, найденный в сундуке дилижанса. Свой порыв Лиам считал вполне логичным. Леди ничего ему плохого не сделала и заставлять ее мерзнуть он не хотел.