Нить надежды

– Давай, – я решительно начала раздеваться. Мне даже и в голову не пришло стесняться. Не знаю уж, что Ильт подумал. Но он тоже стал стаскивать одежду. Я только мельком на него глянула и отвернулась, потому что зрелище было страшненькое.

– Только глубоко не заходи, – предупредил он отчего-то надтреснутым голосом, – вдруг они все-таки там есть.

– Конечно, конечно, – согласилась я. Вошла в прохладную темноватую воду по колено и стала яростно мыться. Потом я обернулась. Ильт стоял неподвижно и смотрел на меня. Смутившись, он отвел взгляд и даже покраснел. Ну и девица красная!

Ну что же тут такого… Вроде как мы теперь жених и невеста. Даже, можно сказать, муж и жена.

– Ты красивая, – пробормотал Ильт. Я вылезла и простирнула свои тряпки. Благо – жара. Напялила их прямо мокрыми – на теле высохнут. Ну вот теперь можно почувствовать себя человеком.

Мы двинулись дальше вдоль берега, тем более, это совпадало с выбранным нами направлением. Живописные арамовые рощи, низкий кустарник, усыпанный голубыми ягодами… Мне все меньше и меньше здесь нравилось. Чем красивее вокруг становилось, тем тревожнее на душе. Наконец Ильт выразил повисшую в воздухе тревогу.

– Что-то здесь не так, а, Синь?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну вот это все… Посмотри.

Я решительно кивнула.

– Вроде бы и не лес, а лесопарк какой-то.

– Вот именно. Это ты точное слово нашла. Лесопарк, – подтвердил Ильт. Мы застыли. Прислушались. Чириканье птиц – и то казалось здесь декоративным, неестественным. Едва слышный плеск реки – будто его на магнитофон записали…

У меня вдруг родилась бредовая идея – может быть, все это виртуальность… Ну как в игрушках. Может, нас накрыли ночью, под утро, когда мы заснули, и теперь мы вовсе не идем по лесу, а валяемся на койках в каком-нибудь исследовательском центре, под колпаком, Аригайрт похохатывает, наблюдая нас в мониторе… Для потехи у нас создали ощущение, что мы по-прежнему идем по лесу, мы вдвоем. Представляю, сколько удовольствия им доставило мое купание.

Я незаметно ущипнула себя за руку. Бесполезно. Виртуальность практически не отличить от реальности. Не случайно на планетах Федерации она запрещена для широкого использования – вызывает необратимые изменения психики. Да и у нас-то очень редко этой штукой пользуются. Мы в Школе, конечно, тренировались, было дело… Вообще, если подумать, любопытно – чему нас только не учили, и зачем, спрашивается? Да, бесполезных знаний не бывает, но ведь государству это просто невыгодно.

О чем я? Где мы сейчас? Что происходит с нами? Я беспомощно посмотрела на Ильта. Он, похоже, прочитал мои мысли.

– Будем исходить из того, что мы в реальности, – сказал он сухо. Действительно. Какая разница? Мы прошли еще немного вперед и замерли, как вкопанные.

Вот это уже начался настоящий парк. Вам случалось видеть художественно подстриженные деревья? Шары и фигуры животных, сформированные из кустарников? Так вот, все, что вы видели – сущая безделица по сравнению с тем, что открылось нам…

Каскады, холмы, горные цепи, вершины и спуски – живописнейшая панорама живого рельефа. Все оттенки зеленого – от черноты с прозеленью до нежнейших салатовых, чудные вычурные искусственные формы – нет, невозможно было поверить, что вся эта фантасмагория образована всего лишь мастерски подобранными и соответственно сформированными растениями. Солнце играло с рельефом, то высвечивая ослепительно стены зелени, то тенями ложась между выпуклыми холмами. Там и сям пестрые и одноцветные гроздья цветов оживляли пейзаж. Невозможно было не остановиться, не застыть, до такой степени эта картина поражала воображение, думаю, если бы в этот момент мы услышали автоматные очереди или сирену, даже это не могло бы оторвать нас от созерцания.

Первое чувство, которое возникло у меня – оторопь. Восхищение неведомым почти всемогущим садовником… Но по мере того, как я смотрела на эту картину, лежащую перед нами, обнимающую реку с обеих сторон, все больше к восхищению примешивался страх. Страх и отвращение. Все здесь было живым – но словно заключенным в клетку, невидимую, но оттого еще более жуткую. Ведь жизнь и отличается от не-жизни большей свободой. И чем выше жизненная форма, тем большая свобода ей определена, животные, в отличие от растений, свободны менять местоположение, приматы обладают большей свободой мыслительной деятельности, осознания окружающего и приспособления к нему, чем низшие млекопитающие…

А здесь свободная жизнь была заточена в раму – неведомый художник казался гениальным, но очень уж злой это гений. Поражал именно размах, масштаб его работы – казалось, весь мир до горизонта закован в вычурные и тесные рамки, замер под броней по мановению чьей-то повелевающей руки…

– Это поместье Аригайрта, – уверенно произнес Ильт. Я посмотрела на него.

– Так оно здесь?

– Я думал, южнее… Значит, ошибся. Ну что ж, это не самый худший вариант. Спрячемся прямо в логове зверя… Да и потом, к своему парку Аригайрт с нежностью относится. Бомбить или жечь его не позволит.

– Что-то мне неуютно здесь…

Ильт подумал.