Нить надежды

Сама я в основном расписывала личные качества Аригайрта, опираясь на наблюдения, сделанные во время нашего короткого рандеву. Поскольку оно было уж очень коротким, да и разговоров мы почти не вели, я давала тут волю своей фантазии. Я подробно описывала Ильту внешность Аригайрта, не забывая приукрасить ее подобающим образом, его же личные качества, его слова, обращенные ко мне – при этом я врала и клеветала напропалую, и чем больше я врала, тем больше веселился Ильт. Не упускала я из виду и сексуальную жизнь Аригайрта, и тут я также, разумеется, постаралась быть подробной и красноречивой…

Короче говоря, разговоры об Аригайрте стали нашим любимым времяпрепровождением. Однажды мы все-таки его довели… Я рассказывала Ильту историю сексуальной жизни Аригайрта – от совращения в малолетнем возрасте и изнасилования собственным отцом вкупе с компанией приятелей до глубокой и неизлечимой импотенции, которую он ныне пытается лечить обращением ко всем видам сексуальной жизни, но во всех этих видах он, увы, способен быть лишь сторонним наблюдателем… И в один из моментов этого рассказа раздался громоподобный глас свыше.

– Милочка! – похоже, Аригайрт забыл или даже и не знал, как меня зовут, – Мои игрушки должны соответствовать своему назначению! Иначе они отправляются в преисподнюю!

– А я там уже была! – ответила я весело и как ни в чем не бывало продолжила рассказывать Ильту о безнадежных попытках Аригайрта хоть как-то пробудить к жизни навеки увядший член… Правда, сердце мое вздрагивало при малейшем шорохе, мне казалось, это идут за нами. Но если уж они придут, если возьмут нас на муки, я перед этим хоть обниму Ильта. Пусть смотрят! Это не будет стыдно.

Аригайрт, видимо, пока передумал с преисподней… Он терпеливо выслушивал – если, конечно, выслушивал – все наши беседы. Конечно, нам наскучивало говорить только о нем, любимом. Мы разговаривали на вполне серьезные темы. Я рассказала о Беллароне – без подробностей, просто передала то, о чем беседовали мы с Тангом. Ильт в ответ сыпал какими-то терминами и цифрами, объяснял мне, что такое коэффициент Бердича, и социально-ориентированное общество, и векторное развитие, и рассказывал об истории, политике и экономике десятков миров. Это было так интересно, что я даже забывала временами, где мы находимся. Ильт говорил на вполне серьезном уровне, иногда я его даже не вполне понимала, и он упрощал все для меня. Но не думаю, чтобы Аригайрта эти беседы особенно развлекали.

Ночью мы позволяли себе взяться за руки. Просто лежать, взявшись за руки, и пальцы Ильта тихо гладили мою ладонь. Отчего меня пробивал бешеный ток. Большего мы не решались себе позволить, потому что наверняка у Аригайрта были и инфракрасные камеры. Или еще какое-нибудь приспособление.

А я ведь так и не знала ничего об Ильте. Судя по тому, что он вполне серьезно предложил мне руку и сердце (видно, у них на Квирине так принято?), жена или девушка отсутствует. Но ведь он не так уж молод, неужто раньше никого не было? Но и он знал обо мне мало. Например, он не знал, почему я стала государственной преступницей. Мы не говорили о личном. То ли не хотелось Аригайрта развлекать – все время в этой стеклянной клетке мы ощущали себя как на сцене под ослепительным светом и тысячами взглядов. То ли просто не хотелось говорить о своем прошлом – мне, например, не хотелось. К чему Ильту все это знать?

Мы еще успеем поговорить. Если когда-нибудь выберемся отсюда. Что очень маловероятно, правда.

Я лежала, глядя в небо сквозь ксиоровый колпак, сквозь сплетение темно-зеленых ветвей. Я лежала и думала о том, как все это удивительно… любовь эта. Разве мало у меня знакомых парней? И совсем неплохих? Почему же меня угораздило втюриться в квиринца, человека вовсе мне чуждого и по национальности, и по воспитанию, и вообще… Только мне он почему-то не кажется чужим. Он всегда вставал со мной рядом, всегда, когда была нужна его помощь… Какой же он мне чужой? Мы вместе с ним отстреливались на той полуоткрытке, и бежали, и умирали от ужаса, и ни разу, ни разу, нигде он не подвел, не дрогнул. И я знаю, никогда не подведет, не предаст. Какой же он чужой, если я во всей Галактике ни об одном человеке такое наверняка сказать не могу – а о нем как раз могу?

Да и поговорить с ним есть о чем.

Все-таки Аригайрт в чем-то прав, осчастливил он нас. Это для меня, например, действительно счастье – то, что сейчас вот я рядом с Ильтом. Ну пусть мы не можем касаться друг друга, целовать. Не хочу я это делать на публику. Но просто – я могу видеть его, говорить с ним. И знать, что он жив, что он со мной… Вот сейчас сорвал травинку и жует кончик. Смотрит задумчиво на плавные, медленные темные воды реки. Вдруг Ильт повернулся ко мне.

– Ты говорила, эта русалка там, на острове – твоя знакомая?

– Ага.

– Так может, она нам протекцию устроит? Ну, слово замолвит у Аригайрта. Раз вы подруги…

– Да какие мы подруги! Наоборот… Она была бы очень рада видеть мой труп, думаю.

Ильт покачал головой.

– У тебя прямо хобби какое-то – врагов наживать.