Нить наяды

Звонить мужу она не стала и сразу поехала в управление.

Доклад у генерала затянулся. Если фигурант дела находится за границей, все вообще усложняется. А тут еще и страна недружественная, значит, продумывать следует каждый шаг. Да и само дело, которое вела Смородина, было мутное, так что намучилась она основательно. Поэтому и заснула, едва усевшись в кресло, благо место было в бизнес-классе. Это, кстати, по личному указанию генерала. Так сказать, в благодарность за хорошую работу. А то сидела бы в экономе и упиралась коленками в спинку переднего кресла. Какой уж тут сон!

После доклада с пристрастием — любил Михаил Константинович это дело — Кира зашла в отдел поболтать с коллегами и узнать обо всем, что пропустила за две недели, поэтому домой отправилась в начале восьмого.

Пока ехала в машине, ловила себя на том, что весь день неосознанно оттягивала возвращение к семейному очагу. Неужели из-за попутчика? Как там его? Андрей, кажется. Даже фамилию узнать не потрудилась. Сразу в постель прыгнула. И это сотрудник Следственного комитета! Разврат!

Кира хохотнула и свернула с проспекта к дому.

Припарковавшись на привычном месте у скверика, она вскинула глаза на окна своей квартиры. Игорь дома и ждет.

В груди сразу неприятно заныло.

Просто ей не хочется возвращаться домой.

Уже давно.

И случайный любовник тут ни при чем.

Перевод как средствоот семейных проблем

Встреча с мужем прошла в лучших семейных традициях. Подозрительный взгляд, кривая усмешка при попытке поделиться впечатлениями и намек на то, что еще неизвестно, где она шлялась до самой ночи.

Смешно, но участившиеся в последнее время одинаковые — как под копирку — сценарии вовсе не означали приближение развода. Кира знала точно: мужа в их отношениях все устраивает, а эти мытарящие душу разговоры, взгляды, усмешки — лишь отработанные годами реакции, которые, по мнению Гречина, приучают ее к узде. Такой легкий — даже легонький — домашний абьюз, чтобы жена всегда помнила, кто в доме отвечает за микроклимат. Ну, то есть всегда чувствовала себя виноватой.

Она и чувствовала. Не в том роде, который устроил бы Игоря, но чувствовала. Не только вину, но и в определенной мере стыд.

Логика их с Игорем отношений с первого дня знакомства строилась от «это невозможно» через «а почему нет» до «именно так и надо». Жаль, в то время она слыхом не слыхивала про шесть ступеней окна Овертона, а то сразу бы доперла, что по наивности стала жертвой мастерских манипуляций. Однако, даже догадавшись, ничего менять не стала — именно тут всегда включался какой-то странный стыд. И на людях подыгрывала мужу, делая это столь достоверно, что Гречин был убежден: выбранный им стиль управления женой действительно дает результаты. Да и родители, кажется, верили: у девочки все хорошо.

Все, кроме Кириной бабушки. Вот кто не дал себя обмануть ни на минуту. Гордея Яковлевна внучкиного мужа не приняла, при встречах демонстративно делала кислую мину и не упускала случая сказать Кире, что у них с Гречиным априори разные заводские настройки, посему лучший вариант развития их брака — как можно скорее развестись, пусть даже без аннексий и контрибуций. В качестве последних подразумевались шикарная квартира в престижном районе Москвы и домик в Болгарии.

Как бы там ни было, ожидаемый перевод в Следственный комитет Петербурга Кира восприняла как возможность одним махом разрубить узел накопившихся проблем, в глубине души надеясь, что Игорь с нею не поедет. Или, по крайней мере, не сразу, чтобы дать ей время подготовиться.

Так и вышло. Он попробовал бунтовать, но скорее по привычке. Ясно же, что в случае с его женой перевод на новое место службы никто не обсуждает. Фыркал и злился неделю, а потом вдруг заявил, что еще подумает, надо ли ему вообще переезжать.

Кира перевела дыхание и ответила, что надеется на его благоразумие и будет ждать. Хорошо, что стояла она к мужу спиной, иначе он заметил бы облегчение на ее лице.

Но Игорь ничего не увидел и не почувствовал.

Бросил салфетку и вышел, хлопнув дверью. Громко, чтобы исключить недопонимание.

Андрей уже закрыл глаза, чтобы подремать последние десять минут, как вдруг водитель резко затормозил. Борисоглебский сунулся носом в спинку переднего сиденья, крякнул от боли, но возмутиться не успел. Сашка красочно выругался и, высунув голову в открытое окно, с чувством заорал:

— Куда тебя несет, побрякушка старая! Совсем ослепла тут дорогу переходить?

Старушка остановилась и выставила в сторону орущего ухо. Взбеленившись еще больше, Сашка открыл рот, чтобы разразиться потоком новых ругательств, но тут с тротуара к нарушительнице кинулась какая-то женщина и, схватив худенькую бабульку чуть ли не в охапку, потащила в безопасное место. Андрей перевел дух и вдруг с удивлением узнал в спасительнице Киру, свою случайную любовницу.