Нить, сотканная из тьмы

Ниже шла короткая заметка. В ней описывались арест и заключение под стражу медиума мисс Дауэс, которые последовали за смертью ее покровительницы миссис Бринк, случившейся на частном спиритическом сеансе в резиденции последней в Сайденхеме. Пострадал также главный объект сеанса — мисс Маделина Сильвестр. Как предполагалось, источником неприятностей стал дух-связник Питер Квик либо сильный злой дух, притворившийся им...

Все это я уже слышала от надзирательницы мисс Крейвен, Стивена, миссис Уоллес и самой Селины, но впервые встретила мнение, которое было созвучно словам Дауэс и возводило вину на духа.

— Даже не знаю, что сказать, — взглянула я на мистера Хитера. — По правде, я совсем не разбираюсь в спиритизме. Вы полагаете, Селину Дауэс оклеветали...

Страшно оклеветали, перебил куратор. Он в этом абсолютно уверен.

— Вы-то уверены, — сказала я, вспомнив кое-что из рассказа Селины. — Но все ли спириты так же непоколебимы, как вы? Разве нет тех, кто менее в том убежден?

Куратор чуть опустил голову. «В определенных кругах», признался он, есть некоторые сомнения.

Сомнения? То есть в честности медиума?

Мистер Хитер сморгнул и понизил голос, в котором слышались удивление и легкий упрек:

— Сомнения в благоразумии мисс Дауэс. Она сильный медиум, но очень молода. Мисс Сильвестр еще моложе — кажется, ей всего пятнадцать. Неистовые духи часто привязываются именно к таким спиритам, а связник мисс Дауэс — Питер Квик — порой бывал весьма неуемен...

Вероятно, мисс Дауэс поступила не вполне осмотрительно, подвергнув свою клиентку безнадзорному воздействию подобного духа, хоть раньше делала это с другими дамами, сказал куратор. Тут еще вопрос собственных неразвитых способностей мисс Сильвестр. Кто знает, как они повлияли на Питера Квика? А может быть, на сеанс внедрилась злая сила? Злые духи, поведал мистер Хитер, особо охотились за неискушенными личностями, дабы использовать их в своих кознях.

— А здесь имели место именно козни, за которые ухватились газеты, но никак не чудеса спиритизма! К сожалению, многие спириты, и среди них именно те, кто громче других превозносил успехи мисс Дауэс, отвернулись от нее в тот момент, когда она больше всего нуждалась в их расположении. Насколько я знаю, сей факт ее весьма ожесточил. Теперь она отвернулась от нас — даже тех, кто остается ее другом.

Я смотрела на него и молчала. Было неописуемо странно слышать его восхваления и почтительные «мисс Дауэс», «мисс Селина Дауэс» вместо «Дауэс», «заключенная», «узница». Одно дело услышать эту историю из уст самой Селины, пребывающей в сумеречном тюремном мирке, столь отличном, теперь я это понимаю, от привычной для меня жизни, в царстве, где все — заключенные, надзирательницы и даже я сама — выглядят не вполне вещественными и реальными. И совсем иное — услышать ее здесь в изложении этого господина.

— До суда она и вправду была столь успешна? — спросила я, и тогда куратор, стиснув руки как в восторженном экстазе, воскликнул:

— Боже мой, разумеется! Ее сеансы были истинным чудом! Конечно, она не пользовалась такой известностью, как лучшие лондонские медиумы — миссис Гуппи, мистер Хоум и мисс Кук из Хэкни...

О них я слышала. Про мистера Хоума говорили, что он способен выплывать в окно и голыми руками доставать из огня горячие угли. Миссис Гуппи однажды транспортировалась из Хайбери в Холборн, еще не дописав слово «луковицы» в списке покупок.

— Вот вы улыбаетесь, — вздохнул мистер Хитер. — Вы как все. Чем необычнее наши способности, чем больше они вас привлекают, тем охотнее вы объявляете их вздором.

Взгляд его оставался мягким. Что ж, вероятно, он прав, сказала я. Что касается Селины Дауэс, то ее способности не были столь потрясающими, как те, которыми обладали мистер Хоум и миссис Гуппи, не правда ли?

Куратор пожал плечами и сказал, что его и мое определение потрясающего могут весьма разниться. Он вновь шагнул к полкам и вытащил еще одну подшивку «Спирита», но более ранних номеров. Отыскав нужную публикацию, он протянул мне газету и спросил, сочту ли я это «потрясающим».

Заметка рассказывала о сеансе, который Селина провела в Холборне: в темноте духи звонили в приготовленные для них бубенчики, чей-то голос шептал в бумажный рупор. Куратор передал мне подшивку другой газеты, названия не помню; там описывался частный сеанс в Клеркенуэлле, на котором невидимые длани роняли цветы и мелом писали имена на грифельной доске. Более ранний номер той же газеты сообщал о скорбящем господине, которого изумило послание из потустороннего мира, темно-красными словами проступившее на обнаженной руке Селины...