Нить судьбы

— Возникла одна проблема, Василий, и я хочу, чтобы ты помог мне разрешить ее. Не знаю, о чем думали батюшка и матушка, выдавая меня замуж за Александра…. Впрочем, нет, — знаю, — они думали только о политике и о том какие выгоды они могут получить от этого брака. Это вовсе не означает, что они меня не любят, просто они иначе думать не могут. Но вряд ли они предполагали, что наш брак окажется столь удачным, в смысле наших отношений с супругом. Я и сама, когда ехала сюда, не без страха думала о том, что через несколько дней после приезда мне придется называть мужчину, которого я никогда раньше не видела, своим мужем и спрашивала себя, возможна ли любовь между нами. А теперь я так счастлива, Василий…. Прошло полтора года, и я могу тебе сказать — я очень люблю Александра. Он… он совсем не такой, каким я представляла Великого литовского князя, сына короля Казимира… Он очень образован, — его учил сам великий мастер Длугош, написавший двадцать томов истории Литвы и Польши, но, тем не менее, Алексендр не умеет красиво говорить и скорее стеснителен…. Но у него очень добрая душа. Возможно, даже слишком добрая для человека, который должен руководить державой; ведь здесь нужно уметь отказывать, уметь настоять на своем, уметь, наконец, посылать людей на смерть, если этого требуют интересы государства…. Мой батюшка, Иван Васильевич, — он как раз такой! А вот Александр — нет…. Я всей душой люблю его и надеюсь, что он полюбил меня так же, как я его. Но как с литовской, так и с московской стороны есть много людей, которые хотят разрушить нашу любовь, которые заинтересованы в том, чтобы мы не любили, а ненавидели друг друга, но мы понимаем это и сопротивляемся им: Александр делает все, что может со своей стороны, и я вот решила тоже кое–что сделать со своей. Ты, должно быть, заметил, сколько людей приехало проводить меня и побывать на моем венчании. Ну побыли, посмотрели, погуляли, пора бы и честь знать, но за полтора года число окружающих меня московитов не убавляется, хотя скажу тебе честно, Василий, большая половина из них мне вовсе не нужна. Мало того, приезжают все новые. Вот пример: месяц не прошел, как я уехала из Москвы, а мой батюшка шлет вдогонку князя Василия Васильевича Ромодановского с женой да еще пять подьячих в придачу и просит меня, чтобы я выбрала одного из них. Мне, если честно, все они не нужны, я прекрасно понимаю: батюшка хочет, чтобы они ему доносили о каждом моем шаге и о том, что тут у нас делается. Вначале мне было не до всего этого. Пока я освоилась, осмотрелась, вошла в свое новое положение, пока расцвели наши отношения с супругом, я на все это не обращала внимания, но потом стала замечать, что батюшка, все получаемые через своих людей отсюда сведения, использует однобоко. Например: в договоре записано, и батюшка особо на этом настаивал, чтобы у меня была своя греческая церковь. Александр специально поселился здесь, потому что рядом, в пяти минутах ходьбы, находится самый старый в Вильно православный собор, куда я ежедневно хожу молиться. Но батюшка начинает настаивать, чтобы Александр построил мне прямо тут во дворе новый. Мой супруг отвечает тестю, что, во–первых, в этом нет необходимости, поскольку греческий православный храм рядом, а во–вторых, даже если бы он и захотел, то не может его построить, потому что статут Великого литовского княжества не разрешает в настоящее время строительство новых храмов греческой веры — считается, что их здесь и так достаточно. Я, конечно, буду бороться за увеличение их числа и буду просить моего супруга пересмотреть этот несправедливый закон и передавала об этом в Москву, но батюшка ничего слышать не хочет и начинает упрекать Александра, что он нарушает договор. Попутно он предъявляет некоторые требования, которые вряд ли выполнил бы сам, если бы их предъявили ему. Например, он настаивает, чтобы мы силой с приставами отправили бы в Москву супругу беглого князя Федора Бельского Анну, которую тот, уличенный в заговоре против короля Казимира, сбежав, бросил на произвол судьбы в день свадьбы. С тех пор прошло шестнадцать лет! Бывшая княгиня Бельская уже добилась аннуляции этого брака и категорически не хочет ехать в Московское княжество, а батюшка настаивает, чтобы мы с Александром силой выдворили ее с родины и отправили на чужбину! Где такое слыхано? Василий, ты единственный человек, кому я это говорю, даже любимому супругу я всего не открываю…. А делаю это потому, что в мою душу закрадывается нехорошее подозрение: боюсь, батюшка выдал меня замуж вовсе не для того, чтобы между нашими княжествами был мир…. Что–то, мне кажется, он все время ищет разные, даже самые нелепые причины, лишь для того, чтобы наши отношения все ухудшались. Скажу только о последнем примере: совсем недавно он написал Александру грамоту, чтобы тот беспрепятственно пропустил через свои земли послов к хану Менгли — Гирею в Крым и послов к господарю Стефану в Валахию. Александр, конечно, согласился, но мне было так стыдно, что я не нашла сил сказать своему любимому супругу всего, что мне стало ведомо. Но тебе я скажу, Василий. Знаешь, что было в тайных наказах этих посольств? Батюшка просит Менгли — Гирея с одной стороны, а Стефана с другой, одновременно напасть на наши литовские земли, грабить и жечь их, уводить в плен людей и скот. Хорошо ли это? У меня сердце кровью обливается…. Когда я уезжала, матушка очень надеялась, что я рожу Александру сына, который станет наследником престола, и тогда между нами воцарятся мир и единство. Я сама этого очень хочу, и мне кажется, это может случиться, Василий. Ты второй после Александра узнаешь об этом: я нахожусь в надежде, что бог даст через каких–то шесть–семь месяцев матушкины и мои чаяния относительно наследника оправдаются… И вот тут я подхожу к тому, зачем я пригласила тебя. Я хочу, чтобы ты отправился в Москву, Василий, но так, чтоб об этом не знали окружающие меня батюшкины слуги. Постарайся повидаться с моей матушкой, и передай ей все, что я тебе сейчас сказала, — я не хочу давать тебе никаких писем. Попроси ее об одном: пусть повлияет на батюшку, дабы он отозвал обратно князя Ромодановского и всех его подьячих, а также всех, приехавших сюда детей боярских за ненадобностью. У меня здесь есть достаточно слуг из местных православных и мой муж мне ни в чем не отказывает. Лучше пусть батюшка сам их отзовет, чем придется Александру лишать их представительства при дворе, что даст батюшке новый повод для ссоры, чего он очевидно и хочет. Вот тебе все необходимые верительные грамоты, чтобы тебя в Москве допустили к матушке, а вот грамота о том, что я даю тебе два месяца отпуска и эту грамоту ты всем показывай, да говори, будто едешь в свои имение в отпуск. Действительно, навести своего старшего сына, посмотри, как он там без тебя справляется, — я думаю, времени у тебя будет достаточно.