Нити Данталли (СИ)

— Мальстен же нашел себе убежище в Грате, в Малагории под защитой (тогда еще) наследного принца, — продолжил Теодор. — Бэстифар истинно восхищался способностями Мальстена, и, чтобы смотреть на них чаще, взял его в свой знаменитый малагорский цирк, где наш с вами общий знакомец выступал в роли художника. На деле он попросту контролировал во время представления всех и вся, получая удовольствие от применения своих сил в мирных целях. Он мирный — наш друг — и за это, пожалуй, всему человечеству на Арреде стоит поблагодарить богов: не представляю себе, что было бы, обладай Мальстен амбициями и жадностью того же Рериха Анкордского при его-то силах. Это Бэстифар в нем углядел верно: Мальстен — художник по натуре. Наверное, сей талант достался ему от родного отца.

Теодор вздохнул.

— Далее история развивалась понятным образом: за каждое представление данталли, как водится, должен был расплатиться. И аркал любезно предлагал свою помощь, как и во время войны. Бэстифар умел уговаривать, он фактически проводил ту же самую пытку, что обычно: то отпускал эту жгучую агонию на волю, то придерживал ее, давая передышку. А, как известно, если боль постоянна, ее легче терпеть, чем когда она накатывает волнами. В какой-то момент ты готов умолять: «Что угодно, только не снова!», после чего избавляющая сила аркала оказывается весьма кстати.

Охотница сочувственно поморщилась. Тем временем вестник беды продолжал:

— А потом в цирк явился ваш отец, леди Аэлин. Он выведал, что там творится, и решил, должным образом обрядившись в красное, избавиться сначала от данталли, а после от аркала. Грэг, разумеется, не знал, что нашему другу красное не помеха, так и угодил в плен, где Бэстифар применил на нем свои умения…

Аггрефьер умолк, почувствовав исходящую от гостьи волну чувств. Аэлин тяжело вздохнула и качнула головой.

— Все нормально, продолжайте, Теодор. Я хочу знать, — решительно заявила она.

— Насколько я читал в памяти Мальстена, Грэг первым дал ему понять тонкости работы аркала. Тогда наш друг и узнал, что Бэстифар не создает боль сам, он лишь передает то, что забрал у других. У самого Мальстена, если быть точнее. И тогда наш друг попросил остановить пытку.

Аэлин прерывисто вздохнула.

Нет, стой! Не надо, Бэс…

— Пожалуй, слова, всплывающие в вашей памяти, именно об этом, — согласно кивнул Теодор. — После просьбы Мальстена Бэстифар решил, что Грэг останется в цирке. Отпускать его на волю было рискованно, сами понимаете, он ведь мог подготовиться лучше и заявиться вновь. А как часть труппы — как игрушка данталли — охотник опасности не представлял. Некоторое время ваш отец действительно был одним из «артистов». По окончании представлений он часто беседовал с Мальстеном — проникся к нему некоторым уважением после того, как наш друг остановил пытку аркала. Грэг заставил его не принимать так часто помощь пожирателя боли, потому что не хотел смерти Мальстена. Ведь ваш отец не отказался от идеи убить Бэстифара рано или поздно, и понимал, что данталли, привыкший к помощи аркала, попросту не справится с расплатой без него. Это, пожалуй, было основным, что сблизило Грэга и Мальстена. Зародилась настоящая дружба. Странная, противоестественная, но дружба. И в какой-то момент Грэг убедил Мальстена сбежать из Малагории.

— Почему? — непонимающе прищурилась Аэлин. Севший хриплый голос выдал плохо скрываемое волнение. Аггрефьер примирительно кивнул.

— Об этом пусть лучше Мальстен расскажет самостоятельно. Меня — не просите. Здесь он прервал даже мое чтение, пригрозив мне нитями, и я остановился.

— Ясно… — опустила голову охотница. Теодор Гласс тяжело вздохнул.

— По поводу вашей истории с дневником из Сальди. Судя по образу… Шима, который вы держите в памяти, вы правы: это именно Бэстифар. И подобное представление вполне в его духе. Он всегда это любил. Знаете, один из древних мудрецов говорил, что весь наш мир похож на театр. Бэстифар же утверждал, что он больше похож на цирк, что всегда и демонстрировал. Не спрашивайте меня, зачем. Любопытство и скука — основные мотивы каждого поступка Бэстифара шима Мала.

Аэлин поджала губы.

— Выходит, я сейчас просто работаю посыльным для малагорского царя? Привожу ему Мальстена?

— Ведете на смерть, — пожал плечами аггрефьер. — Не знаю, как сейчас настроен Бэстифар в отношении Мальстена, но если вы доберетесь до Малагории, смертей будет множество, послушайте знатока в этом деле. От вашей затеи так и веет могилами.

Охотница нахмурилась.

— Это предсказание? — строго спросила она.

— Я не предрекаю столь далекое будущее, — покачал головой Теодор. — Таким даром не наделен, тут, скорее интуиция. Я говорю об этом с вами, потому что Рорх уже поставила на вас свою печать, и я вас… гм… чувствую. Вы убивали слишком много, леди Аэлин. Таких, как вы, богиня смерти либо берет в свои глашатаи, либо забирает на Суд Богов. Смотрите сами, какой вариант вам больше по душе.

Аггрефьер резко замолчал, будто бы принюхиваясь к воздуху. Продольные зрачки сузились, взгляд заставил охотницу напрячься.