Нити магии

Я сглатываю и встречаю взгляд Лильян поверх блюда с приготовленным Дорит еллебродом: овсянкой с кусочками ржаного хлеба, вымоченными в пиве с сахаром.

– Ты так быстро вернулся, Мальте? – сладким голоском спрашивает Лильян, размешивая ложкой густую овсянку.

– Нужно было привезти кое-что для салона по требованию хозяина, – отвечает он.

Я дотрагиваюсь до поддельного камня, спрятанного у меня в кармане под складками колючей ткани. Мы уже знаем, что в округе будет больше полицейских, чем обычно: они патрулируют окрестные дороги с тех пор, как была убита Айви. Но всего час спустя входная дверь открывается, и наши с Лильян лица полностью отражают друг друга, когда входит капитан королевской гвардии в сопровождении восьми вооруженных мужчин. Они рассыпаются по всему дому, изучая входы и выходы, столовую, кухню и бальную залу. Ведь грядет королевский визит.

Дорит что-то напевает себе под нос, мелко шинкуя поджаренные орехи для торта «Мазарин», но по ее лицу струится пот. Она постоянно посматривает на пустую стеклянную баночку, в которой до сегодняшнего утра хранилось похожее на мак растение, выращенное Броком. Соль и специи в жарко́м, которое сегодня подадут на обед, скроют вкус и запах этой травки. Она должна погрузить Филиппа в глубокий сон на несколько часов.

– Пахнет вкусно, – обращается один из гвардейцев к Дорит, и она сглатывает, добавляя еще горсть молотого перца в исходящее паром жарко́е.

Я иду вслед за Броком в бальную залу, где мы притворяемся, будто проверяем, как тяжелый бархатный занавес будет двигаться на системе шкивов, которую он сооружает. Деклан строит для Евиного выступления разукрашенную сцену. Дерево отвечает на его прикосновения, и на выбеленных досках под его пальцами возникают узоры, спиральные углубления которых сами заполняются золотой фольгой. Брок превращает залу вокруг сцены в живой сад. Каждый день здесь появляется чуть больше плодовых деревьев, лоз и цветочных завес. Глядя сквозь ветви цветущего апельсинового дерева, я смотрю на Еву и вижу, как ее ноги неожиданно цепляются одна за другую, точно крючья, и она с размаху падает на бедро. Потом в раздражении пинает пол, и веснушки резко выделяются на ее покрасневшем лице.

– Еще раз, – говорит Хелена, и Ева, поднявшись, встает в прежнюю позицию, хотя я уверена, что от падения у нее остался синяк. Филипп с бесстрастным лицом наблюдает за происходящим, опираясь на трость, а другая его рука подвешена на перевязи, под рубашкой отчетливо выделяются бинты. Мы вычислили распорядок его дня. Он устает от прогулки по дому и крепко спит после обеда, так что чуть более длительный или чуть более глубокий сон не привлечет ничьего внимания. Я вижу, как кольцо блестит у него на пальце глубоким, зловещим красным цветом.

– Что он делает? – шепчет мне Брок, двигая занавес вдоль перекладины.

В зале появляется Мальте, в руках у него потертый саквояж из кофейно-коричневой кожи – тот же самый, с которым мы видели его в тот день в Копенгагене. Он что-то тихо говорит Филиппу, и они вместе поворачиваются и начинают взбираться по лестнице.

– Сегодня ничего не получится. Дом кишит гвардейцами, – шепчу я Броку, перебирая в пальцах тяжелые складки занавеса.

– Якоб сделал только одну порцию снотворного. И мы не можем позволить себе потерять еще день, – шепотом отвечает Брок. Он тянет за шнуры, чтобы проверить, как работает занавес, и тот успешно раздвигается в стороны. Мальте возвращается уже один, и саквояжа при нем нет.

Камни. В саквояже должны быть камни… Филипп собирается устроить для короля какой-то показ, и камни – обязательная часть этого. Я подкалываю нижнюю кромку занавеса с обратной стороны и снова думаю про записи о драгоценных дарах, предназначенных для всей королевской семьи. Какой смысл подкупать правящее семейство ничего не стоящим стеклом?

Мне нужно увидеть, что находится в этом кожаном саквояже.

Мои нервы напряжены так сильно, что я едва притрагиваюсь к еде. Дорит кивает мне, когда протягивает Броку поднос с обедом для Филиппа, и тот относит его в хозяйский дом и передает Якобу. Петер патрулирует коридор.

Наш отсчет начинается.

Дорит выдвигается на позицию.

– Может быть, обсудим, в какое время подавать каждое из блюд меню, утвержденного господами? – спрашивает она и раскладывает на столе бумаги, занимающие всю его поверхность. Это нужно, чтобы отвлечь Нину. Я, Лильян и Брок добираемся до комнаты Филиппа черными ходами. Мне кажется, будто мой желудок набит взведенными ржавыми пружинами, и они сжимаются еще туже, когда я замечаю в коридоре Еву. Она видит нас троих и останавливается, а потом отворачивается и идет дальше, словно ничего не видела.

Лильян занимает место в главном коридоре, а Брок возвращается немного назад, чтобы охранять лестницу для прислуги.

Я тихо стучусь в комнату Филиппа – пять раз, как когда-то стучалась к Еве, – и Якоб беззвучно открывает дверь.

Переступаю порог, и сердце мое начинает колотиться чуть быстрее. В комнате пахнет мылом, цветами и лауданумом. Филипп спит, дыхание у него тяжелое и медленное, и я чувствую первый укол вины.