Нити разрубленных узлов

— О них известно только избранным.

— Но вы сказали, что хотите защищать людей. От этих самых демонов. Значит, они опасны?

Он утвердительно кивнул.

— Они убивают?

Юноша мотнул подбородком:

— И убивают тоже, но… Не только. Да и не главное это. Все люди изначально равны перед Божем и Боженкой, а демоны делают так, что кто-то возвышается над другими.

— Возвышается?

— Получает невероятную силу и прочие способности, недоступные обычному человеку. Но ведь это неправильно! — Последнюю фразу он почти выкрикнул, сам испугался громкости своего голоса и продолжил глухим шепотом: — Каждый человек должен уметь только то, чему научится сам. То, чему смог научиться. И если кому-то не дана сила или смелость, то он должен со смирением принимать свою судьбу и не восставать против божьего Провидения!

А ведь в его словах что-то есть. Возможно, спорное, но в некотором роде притягательное. Заманчивое. Когда-то давным-давно так и было, если верить легендам. По крайней мере, в военачальники выходили те, кто умел сражаться лучше прочих. И мастеров всегда ценили по их работе. Сейчас, правда, тоже ценят, и все же…

Перед глазами промелькнул призрак некрасивой девушки, присланной своей хозяйкой, чтобы обеднить мир на одну талантливую и знающую травницу. Ценят, да уж! В первую очередь себя и свои надобности. Или капризы. К тому же у справедливости, о которой упомянул русоволосый, имелась неприглядная оборотная сторона.

— А как быть тому, кто обладал и силой, и смелостью, но по стечению обстоятельств или чужой воле лишился и того, и другого?

— Вы говорите о себе? — догадался юноша.

— Пусть так. О себе. И как же мне быть? Смириться?

— Все в мире делается по воле божьей, и только по ней. И если что-то отнимается велением небес, то можно хотя бы помнить о том, чем владел. И помнить, что кто-то и вовсе был лишен подобных даров.

Он старался говорить спокойно, но все равно в каждом слове чувствовался какой-то странный надрыв, словно юноша старается уговорить себя самого. Вот только на что?

— Кто-то и вовсе лишен…

* * *

Тихий шепот растворился в стуке копыт, и, поскольку продолжения разговора не последовало, я волей-неволей начал прислушиваться к звукам снаружи. Надо сказать, таковых было немного: шум лошадиного бега, поскрипывание колес и шелест полотна, спасающего седоков в коляске от солнца. Да и что еще можно услышать в степи? Может быть, картинка окажется увлекательнее?

Я приподнял полог, выглядывая наружу, и изумленно открыл рот, увидев, как возница пересаживается с козел на бегущую рядом лошадь, отвязывает поводья и, ударив пятками по лоснящимся бокам, удаляется от коляски, охаживая бока животного тем самым длинным концом шарфа. Потом всадник резко забрал влево и быстро исчез за полосой высокой, хотя и жухлой травы, а вышколенные упряжные продолжили как ни в чем не бывало бежать дальше.

— Что за…

— А? — приоткрыл один глаз Натти.

— Кажется, у нас неприятности.

Юноша тоже встрепенулся, заметно бледнея:

— Что-то случилось?

Не тратя сил и времени на описание своего недоумения, я перебрался на переднее сиденье и откинул полог, показывая всем пустеющее место возницы.

— Ого! — присвистнул рыжий.

— Ага. Он сбежал.

— Куда? И зачем? — спросил юный борец с демонами.

— Хотел бы я это знать.

— Ну править-то и я сумею, — успокоил Натти, перелезая на козлы. — Да и не нужно ими править, — с некоторым недоумением сообщил он чуть погодя. — Сами дорогу знают.

— Вот только куда эта дорога нас приведет?

Словно в ответ на мой вопрос, раздался пронзительный свист, как мне показалось, прямо из-под копыт лошадей, а в следующее мгновение коляска остановилась, потому что невесть откуда взявшийся, будто выросший из земли человек схватил лошадей под уздцы.

— Приехали! — весело сообщил он, глядя на наши растерянные лица.

Видимо, это слово означало сигнал к действию для остальных разбойников, потому что не успело оно стихнуть, а по обе стороны от коляски широкими дугами уже выстроились разномастно одетые молодцы. Общим в их внешнем виде были, пожалуй, только одинаково отчаянные рожи и кушаки, подозрительно похожие на пояс возницы, только не синего, а черного цвета.

Всего я насчитал дюжину человек, вооруженных длинными кривыми ножами. Правда, ножи эти пока не покидали ножен, что вселяло некоторую надежду. Хотя бы на то, что убивать нас никто просто так не собирается.

— Что нужно? — хмуро спросил Натти.

— А то сами не догадываетесь? — ухмыльнулся тот, кто остановил лошадей, видимо, главный среди разбойников. Изъяснялся он на вполне понятном мне наречии, но гортанно и почти не проговаривая букву «г».

— Не везем с собой денег, — отрезал рыжий.

— Да неужто?

— Хочешь — верь, хочешь — нет.

— А если вздумаю проверить?

Натти пожал плечами:

— Валяй!

Подобное равнодушие чуть остудило пыл разбойника и заставило задуматься. Впрочем, ненадолго.

— Что ж, если денег нет, их надо раздобыть. Придется вам, эррете, посетить наше скромное убежище. Там найдутся бумага и чернила, а вы, конечно, сразу вспомните, кому и куда нужно написать, чтобы выкуп не сильно задержался в пути.