Нити смерти (Сборник)

Пятого апреля статья появилась в воскресном выпуске «Билэр» в сопровождении бесчисленных фотографий мумии, цилиндра, иероглифов, написанная в том особенном инфантильном стиле, который, по мнению «Билэр», привлекал клиентуру. Набитая ошибками, преувеличениями, сенсационностью, статья получилась как раз такая, что привлекала внимание дураков. В результате наш мирный музей был наводнен болтливой, шумной и абсолютно некультурной толпой.

Конечно, были и умные, и эрудированные посетители, которых привлекла не ребяческая статья, а фотографии. Я прекрасно помню появившегося в ноябре весьма странного субъекта, смуглого, бородатого, в тюрбане, с каким–то неестественным голосом и тяжелым акцентом, с удивительно невыразительным лицом и в забавных нитяных перчатках на руках. Он назвал мне свой адрес в грязном квартале Вест–Энда, и свое имя — Свами Мандапутра. Этот тип был невероятно эрудирован в том, что касалось оккультизма, и его, кажется, искренне и глубоко взволновало поразительное сходство между иероглифами пленки и некоторыми знаками и символами древнего, забытого мира, о котором, как он говорил, многое знал интуитивно.

В июне известность мумии и рулона шагнула за пределы Бостона, и музей со всего мира получал просьбы оккультистов и исследователей прислать им сведения и фотографии. Нашему персоналу это не нравилось, потому что мы, научное учреждение, лишены симпатий к мечтателям и к фантастике. Однако мы вежливо отвечали на все запросы. В результате этой нашей любезности в «Эколт Ревью» появилась документированная статья известного мистика из Нового Орлеана, Этьена Дорана Мариньи, в которой он указывал на идентичность некоторых любопытных геометрических рисунков на цилиндре и различных иероглифов на пленке с идеограммами ужасного значения (переписанными с древних монолитов или ритуальных тайн многих сект эзотерических фанатиков), приведенных в запрещенной «Черной Книге» Фон Юитца.

Мариньи напоминал о страшной смерти Фон Юитца в 1840 году, через год после публикации его страшной книги в Дюссельдорфе, и добавил несколько леденящих кровь комментариев о предполагаемых источниках информации Фон Юитца. В особенности он упирал на поразительное сходство, соответствие рассказов, по которым Фон Юитц устанавливал связь между большей частью чудовищных идеограмм, воспроизведенных им. Нельзя было отрицать, что эти рассказы, в которых совершенно определенно упоминались цилиндр и рулон, имели явную связь с предметами, хранившимися в музее. Однако рассказы эти были до того экстравагантны, говорили о таких незапамятных временах и таких фантастических аномалиях древнего исчезнувшего мира, что им можно было не столько верить, сколько ими восхищаться.

Конечно, широкая публика была увлечена, потому что выдержки из статьи появились в прессе всего мира. Повсюду публиковались иллюстрированные статьи, повествующие о легендах «Черной Книги», распространяющиеся об ужасах мумии и о сходстве иероглифов и рисунков на цилиндре с символами, приведенными фон Юитцем. Они раздували безумную и бесстыдную сенсационность, пропагандируя невероятные теории и гипотезы. Число посетителей музея утроилось, и всеобщий интерес подтверждался избытком почты, которую мы получали. Почты, в основном, глупой и гротескной. Похоже, что мумия и ее происхождение соперничали с великим кризисом, который был главным предметом разговоров в 1931 и 1933 годах. Что же касается меня, то главным эффектом этого коллективного безумия оказалось желание прочитать чудовищную книгу Фон Юитца в более позднем издании. Чтение вызвало у меня головокружение и тошноту, и я рад, что не познакомился с отвратительным, более полным, неочищенным текстом.

Архаическое эхо, отразившееся в «Черной Книге», так близко подходило к рисункам и символам таинственного цилиндра с рулоном, что просто дух захватывало. Выскочив из бездны незапамятных времен, далеко за пределами известных нам цивилизаций, рас и земель, они вызывали в памяти исчезнувшую нацию и затонувший континент, существовавший на заре времен, — тот, который древняя легенда именовала Му и ветхие от пыли веков таблички которого, написанные на языке нааль, говорили о цветущей стране, высоко цивилизованной уже двести тысяч лет назад, когда Европа была населена лишь гибридными существами, а исчезнувшая Гиперборея знала жестокий культ черного аморфного идола Цатова.

Говорилось о королевстве или провинции К'Наа на древней земле, где первые люди обнаружили громадные руины, оставленные теми, кто жил здесь ранее — неизвестными существами, пришедшими со звезд, чтобы существовать целые эпохи в нарождающемся мире, ныне забытом. К'Наа было священным местом, ибо из его лона поднимались высокие базальтовые горы Яддит–Го, увенчанные гигантской крепостью из огромных камней, бесконечно более древней, чем человечество, построенной отпрысками чужаков с темной планеты Юггот, которые колонизировали Землю до появления на ней жизни.