Нити смерти (Сборник)

В детстве ему досталось. Сегодняшнюю молодежь тоже надо закаливать трудностями, они помогают понимать дисциплину. Целыми часами он играл гаммы под присмотром занудливых тетушек и насмешливых дядюшек. Он знает, что такое трудности! Иногда он завидовал мальчикам, у которых были некрасивые короткие пальцы. А потом средняя школа… Когда в нем проснулся интерес к прекрасному полу, кудрявые головки, которые раньше следили за его игрой, враз отвернулись и переключили внимание на грубых потных парней.

Самодисциплина Рональда закалилась в огне.

Он находил утешение в учебе. Когда начинали болеть пальцы, ему позволяли заниматься чтением. Да, ему приходилось несладко.

Зато были и награды, надо признаться в этом. Подарки, велосипеды, потом машины, стереотехника, лучшая одежда. Это все предназначалось студенту–отличнику и потенциальному мастеру игры на фортепьяно, которого ждало концертное будущее. Он никогда не задумывался, откуда все берется, он выражал желание – и нужное появлялось. Правильно, есть люди, занимающиеся низменными проблемами, такими как уборка мусора, стирка, стряпня, бухгалтерия. Слава богу, он не из их числа. Мать брала на себя все хлопоты, пока он не вырос. Потом мать ввела в его жизнь Синтию, поженила их, убедилась в том, что Синтия все умеет делать, и вежливо умерла.

Теперь Синтия занималась домом, на работе текучкой занимался Фиш. Рональду оставалось руководить научно–исследовательской работой и музицировать. Таково вознаграждение за самодисциплину.

А теперь эти Томс и Драчун хотят нарушить сложившийся порядок.

Трантон резко свернул на съезд с магистрали. На приборной доске замигала лампочка. Бензин, масло или что–то другое, надо напомнить Синтии.

Его покой был нарушен, но он знал, как восстановить душевное равновесие. Наружная дверь была приоткрыта. Рональд нахмурился, потом успокоился. Он повесил пальто на вешалку, его ждал «стейнвей». Рояль манил своим блеском, чистый белый корпус был полон золотых звуков. Клавиши ждали его мастерского прикосновения и жаждали служить ему.

Рональд сел к роялю, размял пальцы. На крышке было пятнышко, пришлось смахнуть его и вытереть крышку носовым платком. Но почему крышка не заперта? Дверь приоткрыта, крышка рояля не заперта – ох уж эта девчонка! Из–за таких человек не может насладиться порядком. Для начала надо сыграть что–нибудь такое, чтобы дать выход раздражению. Может быть, Григ? И его гибкие чувствительные пальцы нависли над клавиатурой.

Над всей клавиатурой была протянута тонкая нить, тугая, невидимая… Когда–то он завидовал детям с короткими неуклюжими пальцами, мечтал быть одним из них. Скоро эта мечта станет явью.

Глава 14

У Джона Томса был списочек.

Пол Фиш достал из второго ящика письменного стола толстый блокнот, верхний лист которого был исписан. «Прохладные пальцы утешают раненое сердце, Но жестокие ногти готовы вонзиться в него…» Он разорвал лист, скомкал и кинул в корзину для бумаг. Нет, не годится, кто–нибудь может заметить стихи. Его поэзия не предназначена для посторонних глаз. Может же человек иметь маленькую слабость? Неважно, что он бывший военный, офицер в отставке. Если у человека есть маленькая слабость, это никого не должно касаться.

После разрыва с Катрин он постоянно старается «сохранять лицо». Никто не должен ничего знать! Он ведь офицер и джентльмен, не так ли? Поэзия помогала ему, она исцеляла душу. Когда ему начинало казаться, что силы на исходе, он доверялся бумаге, избавлялся от всякой «мягкой» дряни. Это все равно, что самому вскрыть нарыв. Вполне допустимое действие, но окружающие могут истолковать его неверно. Он не мог поделиться душевными сомнениями с другими, это было исключено! Если поделиться с женщиной, испытывающей к тебе симпатию, то в самый неподходящий момент она напомнит о твоей слабости, когтями разорвет тебе сердце!

Таковы женщины. Они как гарпии выискивают самое чувствительное место у своей жертвы.

Именно так поступила ОНА.

Тогда он раскрыл душу, рыдая на ее мягкой груди после близости. Тогда он совершенно размяк… Он рассказал ей о своем унижении, о невыполнении подчиненными его приказа, хотя все происходило во время первого и последнего боя с участием лейтенанта Фиша. Его отец, полковник Фиш, тогда посоветовал ему не настаивать на наказании непослушных, доказал ему, что грубый сержант был прав, а он, лейтенант, не прав. Он рассказал ей, как по совету отца отказался от военной карьеры и перешел в сферу бизнеса, неважно какого, лишь бы не нести ответственности за жизнь подчиненных.

Она прижала его голову к груди, утешая. А сама прикидывала, когда выбрать подходящий момент… Долго ей ждать не пришлось. Начались придирки, капризы, неуважение к нему, непомерные запросы. Он старался быть податливым, соглашался, соглашался… Наконец однажды не выдержал и проявил характер. Тогда она выплеснула ему в лицо все, что он доверил ей. Его спокойствие, исключительное хладнокровие только подстегивали ее ярость. В конце концов, она накинулась на него, пыталась ударить, оцарапать ногтями.