Нити судьбы (СИ)

Кофе в кружке закончился слишком быстро. Завулон резко встал со стула, чтобы заварить новый, и наткнулся на незнамо как оказавшегося на кухне Городецкого.

Тот подозрительно улыбался.

«Ну, здрасте вам, началось утро!» — раздосадованно подумал Завулон, а вслух то ли процедил, то ли спросил:

— Доброе утро?

— Доброе, — улыбка Городецкого, не смотря на резкость тона Завулона, не угасла. — Сиди, я сделаю кофе.

Завулон послушно уселся. Вскоре Городецкий исполнил свое обещание, налив кофе и себе, и они молча позавтракали. Тишина, перемежавшаяся обычными звуками просыпающегося города из раскрытого окна, была уютной донельзя.

Городецкий допил кофе и встал.

— Ладно, я пошел, сегодня консультирую Инквизицию.

— Они тебя хоть покормят?

— А куда денутся?

И они одинаково понимающе хмыкнули.

Городецкий наклонился и немного неуклюже клюнул Завулона в уголок губ. И пошел к выходу.

Остановился на пороге, замер, помялся немного, а потом повернулся и решительно сказал:

— Я не отказался бы попробовать. Ну, ты понял что.

Завулон замер, уставившись на него так, будто крылья выросли уже у Городецкого.

А тот, вконец обнаглев, продолжил:

— И да, ты мне нравишься в любом виде. Пора это признать. Надеюсь, я тебе тоже. К-хм… Ну все, я пошел.

И сбежал.

Завулон откинулся на спинку стула и заухмылялся так, будто только что сделал Гесера вчистую, хотя вот о ком, о ком, а о своем старом враге думать сейчас совсем не хотелось. Городецкий вернется за ответом уже вечером, следовало подготовиться.

И Завулон отправился в Сумрак — тренировать крылья и… ну, и еще кое-что.

========== Часть 6 “Связанные одной нитью” ==========

Первый раз в Сумраке получился… Ну, практически не получился. Хотя Антон до сих пор с каким-то внутренним трепетом вспоминал предвкушение, испытываемое им на протяжении всего дня, на вечер которого и был назначен тот самый первый раз.

И вспомнить было что.

Кожистые крылья раскрыты и напряжены, длинный змеиный язык настороженно пробует тяжелое марево Сумрака на вкус. Антон медленно обходит вокруг Темного мага, нервничающего все больше и больше и уже готового сорваться, разнести все в клочья. Антон что-то говорит, не особо вникая в смысл, — сейчас куда важнее тон и мягкий, стелящийся в мареве тембр, — слова плывут, успокаивают Завулона, оглаживают его, текут по его чешуе, совсем как заклинание, проявляющееся рунами в Сумраке. Хвост подрагивает и свивается кольцами. У Антона сердце даже пропускает удар — настолько необычное, пугающее и одновременно привлекательное зрелище. Антон продолжает шептать и ласкать его взглядом, Завулон замечает это и издает гортанный, вибрирующий звук. Надо быть осторожнее, но и не давать слабины, играть, словно с норовистым конем.

Ближе, еще ближе. Змеиное тело струится по песку, сворачивая тугие кольца, сдерживая порыв набросится и подмять под себя. «Мое! Мне!» — легко читается в кровожадном взгляде раскосых глаз с вертикальными зрачками.

Городецкий не боится. Вот ни капельки. Он подходит совсем близко, и раздвоенный язык скользит по щеке. Он принимает ласку и даже возвращает ее, потираясь лбом о чешую впалой щеки.

— Крылья, помнишь? Позволишь рассмотреть поближе? Я сзади зайду, хорошо?

И, не дожидаясь позволения, медленно перемещается за спину чешуйчатому демону.

И замирает, кончиками пальцев прикасаясь к мощным мышцам на лопатках, переходящим на покрытый коричневой кожей костяк крыльев.

Завулон замирает тоже, наклонив голову и словно прислушиваясь к ощущениям. И громко шипит, почувствовав, как его целуют в спину, аккурат между крыльев.

Они тянутся друг другу, сплетаясь; темное, светлое — все смешивается; несколько ударов сердца, тяжелое дыхание, предвкушающий стон, но внезапно и к взаимной досаде вываливаются из Сумрака на ковер в кабинете, так и не расцепив объятий…

Антон удивился, насколько четкой была картинка в очередной раз прокручиваемого воспоминания. Почему это вспомнилось именно сейчас, когда Гесер уже второй час сидел в том самом кабинете и пафосно вещал про то, как трудно ему, бедному, живется без старого врага и бывшего подчиненного? И вещал, и кофе пил, и конфеты таскать не забывал.

И что удивительно: Завулон хоть и скрежетал зубами все громче, но слушал или делал вид, что слушает. И не гнал Гесера взашей, что совсем уж настораживало. Хотя сам Антон с удовольствием избавился бы от бывшего начальника уже через полчаса после начала затянувшегося визита. Не то чтобы Гесер раздражал, просто он заявился не вовремя.

А Завулон кремень, вон только губы сжал плотнее да пальцами постукивает по подлокотникам. Антон так и застыл в кресле, любуясь на эту картину.