Нити жизни

– В общем, произошло то что в народе называется – седина в бороду… Такое случается сплошь и рядом, и я бы и внимание на этот случай не обратил бы. И брошенная жена с детьми, и подарки для любовницы – дело обычное. Но у нашего клиента был деловой партнер и даже друг, с которым они начинали свой бизнес и который был изрядно обескуражен всеми изменениями в личной жизни нашего героя. А самое главное, что его расстраивало – это то как он распорядился своей долей компании. Мало того, что он бросил семью и женился на своей бывшей секретарше, он также сделал её вице президентом. А в какой-то момент, решил завещать ей контрольный пакет акций. И было бы это не бедой, но человеческий путь, как я уже говорил, конечен и завещание наш клиент пишет в тот момент, когда врачи сообщают ему неприятное известие, что его путь почти окончен. И надо же такому случиться …

История, которую рассказывал Антону его новый работодатель была скучна, как мексиканский сериал. Он только краем уха слушал, про измену новой жены, про то как друг и партнер пытался открыть глаза на корыстные мотивы изменщицы, но завещание уже написано и как не хватало всего нескольких часов, чтобы дождаться нотариуса и переписать его.

– Могло быть такое? – спрашивал себя Антон, – Конечно могло. Но ни жена усопшего, ни его благодарные за вернувшиеся папины денюжки потомки, не могли заинтересовать Агафона. Что же тогда? Компания совершила маленький, но важный технологический прорыв и готова влиться в инновационную госкорпорацию, чтобы совместно приближать наше государство к победе импортозамещения и технологической независимости. В этом его интерес? Ну, даже если и так. Зачем нужно продлевать жизнь старого козла на восемь часов? Чтобы он мог пустить покаянные слёзы на грудь бывшей жене и детям? То, что они называют передачей нити жизни, это немыслимый, фантастический прорыв. Если бы это и вправду было возможно, то этому фокусу можно было бы найти и лучшее применение. Это ведь всё равно что обмануть Бога. И всё ради какой-то доли в компании, которая, что-то там изобрела и запатентовала? Нет, не могу поверить. – Размышлял Антон, делая вид, что внимательно слушает. – Чему он тогда так радуется? Деньгам? Но даже если мне достались только крохи от этого контракта, то сумма все равно была не сопоставимая с тем, что он якобы проделал. Наёмный убийца, раненый в сердце, получи лишние пять минут жизни, может убить какого-нибудь диктора и перевернуть ход мировой истории. Сам диктатор, получив лишний час, мог бы уничтожить земной шар. Да мало ли, что можно было бы придумать. Такую возможность надо использовать один раз и получить за неё от заказчика миллиарды. Да и меня было бы проще убить, чем давать мне жалкие пятьсот евро. Убить, чтобы я не сболтнул.

Агафон, словно прочтя его мысли, посмотрел на него внимательно и строго.

– Ты ведь понимаешь, мой дорогой, что говорить о нашей работе никому не следует? Молчание всех причастных к этой истории я могу обеспечить и сам, от тебя же, особенно, требуется не болтать. Мне хватит и твоего слова, так что контракт подписывать не станем. – и он ещё раз приятно хохотнул. – Но ты бываешь не сдержан на слова, когда выпьешь, поэтому я стану приглядывать за тобой, не обижайся. Просто представь себе, какая может начаться возня, если сильные мира сего прознают о наших возможностях. Такого можно наворотить…

– Можно было бы наворотить, – думал про себя Антон, – А вот что делаешь ты? Что ты хочешь наворотить и зачем тебе нужен скромный Антон Леонидов?

Чайник огласил кухню протяжным свистком. Пришло время пить чай. Пока Антон искал кружки, пока шарился по полкам в поисках чего-то, что можно было бы подать к столу, его гость молчал. Казалось, что он вот-вот и он скажет нечто важное. Однако, он, то ли не решился, то ли ничего говорить и не хотел, а всё это Антону померещилось, но чай они пили в молчании. Агафон, хотя был у него в квартире первый раз, не уделил ей никакого внимания, а смотрел, либо в окно, куда и смотреть-то было незачем, либо на Антона.

– Ну, что же, любезный мой друг, ты всем доволен?

– Конечно, Агафон.

Он нарочито подчеркнул имя своего гостя, надеясь, что тот его поправит, или хоть что-то скажет такое, за что Антон сможет уцепиться и начать задавать вопросы. Он чувствовал, что надо говорить, спрашивать. Надо, хоть как-то спровоцировать Агафона и может тогда … Что тогда, он пока не знал. Ну. В самом же деле, что он мог сказать? О чём спросить? Что сделать, в конце концов? Все вопросы казались бессмысленными, а любой поступок ненужным.

– Значит мы продолжаем наше сотрудничество?

– Разумеется! Я буду только рад. Глупо бросать работу в день получения премии.