Нити Жизни

— Хорошая мысль! — Я прямо воодушевилась, ей богу. В голову столько всего завалилось: — Хочешь, я не буду умирать? Останусь старой девой, перееду к тебе и буду терроризировать твоего супруга. В очередной раз, талдыча о том, что он забыл: закрутить крышку от зубной пасты, заплатить вовремя по кредитке, о вашей годовщине свадьбы, о твоем повышении на работе, о запланированном отпуске. За то, что не помог с выбором гномиков для лужайки и не заплатил садовнику, чтоб тот подкорректировал ваш газончик, за то, что пропускает родительские собрания, опаздывает на матчи вашего сына и пропускает балетные тренировки вашей дочери, за то, что не заметил, как выросли ваши дети. И за то, что запретил дочери целоваться и назначил ей комендантский час, а сам прыгал, как заяц, когда сын первый раз поцеловал девушку и пришел к нему на откровенный разговор. Ну, как?

— Хочу, — говорит она, — пусть так всё будет! — И обнимает так крепко, что мне кажется, что кости издали странный хрустящий треск.

— Ясен пень, — вздохнула я, вновь погружаясь в чтение.

Секунды конфисковали минуты, которые поедали часы, а те в свою очередь забирали дни. Всё текло своим чередом. Оживало, плодилось, развивалось и умирало.

За два дня до моего официального расчленения, ко всему прочему, назначали — премедикацию. Для того, чтобы снять психологическое напряжение, оказать седативный эффект организму, а также, уменьшить бронхиальные секреции и усилить анестетические и анальгетические свойства наркотических веществ, которыми меня напичкают в день операции.

Достигалось всё это применением комплекса фармакологических препаратов: транквилизаторы, нейролептики, атропин, метацин и антигистаминные препараты.

Чувствовала я себя не то, что упокоёно, я парила, как наркоманка наяву. Потом спала, как беспробудный алкоголик, а потом блевала на очке от того, что мой организм решил, что такая добавка его не устраивает. Как будто, я от неё в восторге. Вот так и кочевала изо дня в день до часа операции.

Вторник, 7 мая.

Началось всё с утра.

По часам: 7:40.

— Милая, мы с тобой! — объявила мать.

Я закатила глаза.

— Это наша общая битва! — добавил отец.

«Сохраняй спокойствие… — приказала я себе. — Никакого нервного напряжения».

Сестра улыбнулась:

— Все хорошо, ты — справишься!

— Выглядишь лучше всех! — Майкл подмигнул из-за её плеча.

Нейл появился в дверях с шикарным букетом орхидей.

Все теперь знают правду, чтоб их! И побросав свои дела, толпятся около меня. Моральная поддержка? Чушь. Это — морока и груз. Может, прямо сейчас сказать всем «прощайте», прикрыть глазенки и сдохнуть. Сюрприз.

— Снова цветы? — я облизала пересохшие губы. Изверги врачи запретили пить.

— Да, — ответил он тихо.

— Спасибо, — буркнула я, стараясь сдержать смех.

«Столько веников, как на похоронах. Готовятся уже заранее?» — думаю я.

— Как ты?

— Хуже некуда, — я принялась щёлкать переключателем. На экране замелькали фигуры.

Можно зажать голову руками и стонать: боже мой, боже мой.

Где то в подсознании всё время мысли об операции. На душе не по себе — ненужные образы внедрились и туда. И страх. Я гоню их. Еще будет время…

Через полтора часа.

— Здравствуйте, — войдя, поприветствовала с улыбкой медсестра. — Здравствуйте! — собравшиеся в палате люди продублировали невпопад одно и то же слово.

Я же, заметив в руках медицинского надзирателя поднос с двумя лотками и набором шприцев, пакетиков, скляночек, промычала:

— Ну, и кто не запер дверь? Вызовите охрану.

— Не думаю, что это сработает, — ответила она и, подобравшись ко мне, шепнула: — Начальник отдела охраны — мой парень!

— Сочувствую — призналась я. Её это позабавило.

— Нам выйти? — поинтересовалась мама.

— Мужской половине следует, чтобы не стеснять пациентку. Остальным в этом нет необходимости, если вы не боитесь уколов, — ответила она, поворачиваясь к кроватной тумбе. — Ох, — выдохнула. — Цветы придется убрать, — предупредила она, смотря на родителей. — Не положено. Никаких посторонних предметов после операции.

— А, сейчас унесу, — мама торопливо вскочила и приступила судорожно хвататься за растения, как будто, узнала, что их запах заражен.

Это вызвало у меня приступ хохота.

Мама и медсестра переглянулись.

— Я думаю, это подождет, — ровным тоном отчеканила медработница, одарив благосклонной улыбкой за освободившееся место, куда и поставила набор медикаментов.

— Душ приняли, зубы почистили? — обратилась ко мне.

Я поморщилась, как при зубной боли:

— У меня что, запах изо рта?

— Нет, но я обязана уточнить, выполнили вы указание по предписанию?

— Да — буркнула я.

Она снова улыбнулась:

— Хорошо.

Я шмыгнула носом, обратив внимание, что она натянула перчатки и открыла упаковку со шприцом.

— Что вы в меня вколите?

— Инъекции: атропин сульфата, димедрола, диазепама.

— Звучит ободряюще…

— Будьте любезны, — она тонко намекнула на папу и двух братьев. Те понимающе кивнули и удалились.

— Начнем, — её голос прозвучал деликатно и мягко. Она помогла занять мне нужное положение на боку с согнутыми бедрами и коленями.

— Мари, а почему я раньше вас не видела? — поинтересовалась я, прочитав имя на её карточке.