Нити зла

Императрица Сарамира взобралась на парапет на верхушке Башни Восточного Ветра и посмотрела вниз на Аксеками. Ей приходилось прилагать усилия, чтобы стоять прямо. Испачканная рубашка трепетала под ласками ветра. Ларания медленно вдохнула. Так легко… так легко избавиться от боли…

Под порывом ветра шелк плотно облепил ее тело, а волосы открыли лицо. Ветер пах домом, сухой восточный ветер пустыни. Ларания ощутила острую боль, тоску по просторам и простоте Чом Рин, где она не была императрицей, где не знала любви, которая наносит такие страшные раны. Где не чувствовала, как умирает внутри нее ребенок.

И ветер этот дал ей силу и принес новое решение. Будто живительное дыхание богини Суран, которая вдохновляла ее на новую жизнь. Зачем убивать себя? Подарить Мосу победу над собой? Возможно, удастся вытерпеть боль. И пережить бесчестие. Можно отомстить ему тысячей разных способов. Заставить его пожалеть о содеянном. Самое малое, что он мог сделать, это убить ее.

Если отец объявит войну, его положение будет почти безнадежно. Честь потребует этого. И все те жизни… Повернуть назад, послать Азару перехватить Рекая, остановить его. Возмездие настигнет Моса — другое, тоньше и действеннее.

— Ветер поменялся, — сказала Ларания. Она стояла в одном дюйме от пропасти.

— Гложут сомнения? — спросила Азара.

Ларания кивнула. Взгляд ее был устремлен вдаль.

— Так я помогу, — сказала Азара и толкнула ее. Императрица Сарамира покачнулась, еще не веря до конца, и в этот момент все пути, уготованные ей судьбой, стерлись из книги этого мира, и остался лишь один — короткий тупик. Она полетела вниз, в темную ночь, и вопль ее распарывал воздух, пока тело не рухнуло на каменные плиты.

Глава 23

За сто семьдесят пять миль от Аксеками, где падала с Башни Восточного Ветра сарамирская императрица, в зеленом свете Нерин вышли на охоту Кайку и Тсата.

Ткиурати крался в тени от скалистой гряды, сжимая в руках свои крюки-потрошители. Кайку чуть отставала — она не могла бесшумно двигаться с такой быстротой.

Азарт, перемешанный со страхом, который Кайку обычно чувствовала на охоте, теперь стал почти нестерпимым. Уже несколько дней они выживали благодаря смекалке и быстрой реакции — в одном шаге от чудовищ, бродивших внутри невидимого барьера ткущих. В первое время Кайку ощущала лишь постоянный парализующий ужас, потом он ослабил хватку: раз за разом они избегали порченых хищников или убивали их. Кайку прониклась доверием к Тсате, уверовала в его способности, но при этом и себя бременем для ткираути не считала.

Воркун был где-то справа от них. Кайку слышала его тихую трель, умиротворяющий, мягкий звук, похожий на воркование лесного голубя. Он страшно дисгармонировал с издававшей его горой мышц, сухожилий и зубов. Они с Тсатой уже стали придумывать названия породам порченых, чтобы лучше их распознавать. К этому времени они знали пять, но мельком видели и множество других. Кроме хрящеворонов и воркунов, были еще кровожадные фурии, хитрые скренделы и гигантские гхореги, самые опасные из всех. Двум последним Тсата дал охамбские названия: резкие, гортанные слоги его родного языка хорошо для этого подходили.

С другой стороны от скал каменистую землю прорезал узкий ров. Он зарос колючими, пораженными заразой кустами и редкими сорняками. Лапы воркуна шуршали по гравию и сланцу. Его уверенная, немного небрежная походка беспокоила Кайку. Как и с другими существами, которые встречались им в этом проклятом месте, она не могла отделаться от мысли, что он патрулирует свой участок. Не охотится, не метит территорию, не подчиняется какому-либо звериному инстинкту, а ведет себя, как дозорный.

Воркун шел медленно и осторожно, и Кайку готова была биться об заклад, что если бы они прошли за ним достаточно долго, то вернулись бы в это самое место, а потом сделали бы еще круг и еще, пока другой искаженный не сменил бы этого.

Все они вели себя не так, как звери. На равнине давно разыгралась бы кровавая бойня — слишком много хищников в непосредственной близости друг от друга. Но здесь царил шаткий мир, враги по необходимости стали союзниками. Мелкие потасовки вспыхивали тут и там, но после пары царапин или укусов враждующие стороны спешно ретировались. Хрящевороны регулярно облетали окрестности по определенным маршрутам, по ночам ходили организованные патрули. Что-то здесь было не чисто.

И Кайку твердо вознамерилась выяснить, что именно.

Она не отрывала взгляда от бесшумно движущегося впереди охамбца. В такие моменты он сам казался ей наполовину зверем, полным примитивной силы существом, способным на невероятную жестокость. Любопытное alter ego молчаливого и задумчивого человека с чуждым складом ума.

Впереди в щель между скалами лился бледно-зеленый лунный свет. Тсата обернулся и показал татуированной рукой за скалы. Она поняла, кивнула и, поправив висевшую на ремне через плечо винтовку, осторожно начала взбираться на каменный барьер. Прислушалась. До нее долетело нежное воркование и шорох гравия под лапами воркуна. Он, настороженный, проходил совсем близко.