Нити зла

Они подошли к мосту, который соединял два уровня, красиво изгибаясь над крышами нижнего плато. Кайку и Люция остановились, опершись на парапет и глядя на долину, что раскинулась внизу. Вся пестрота Провала открывалась их глазам. Ветер доносил снизу громкие крики гуляющих. Несколько человек, расположившихся на крышах, помахали им руками. Солнце светило на безоблачном небе — ни намека на то, что лето кончается.

— Ты все еще волнуешься, — заметила Люция, искоса глядя на подругу. От этой поразительно проницательной малышки никакую правду не скроешь.

— Меня беспокоит то, что сказал Заэлис, — объяснила Кайку.

Люция немного погрустнела. Она поняла, что имела в виду Кайку. Заэлис сегодня поднял тост за выздоровление Люции и спросил, когда она готова продолжить разговор с духами. Кайку вспылила и отрезала, что Люция не инструмент, который можно оттачивать до тех пор, пока она не будет достаточно полезна для борьбы с врагом. Девочка уже перенесла травму, природу которой никто не понял. И пусть Заэлис даже не думает о том, чтобы подтолкнуть Люцию к следующему шагу. Над столом повисла напряженная тишина. Джугай удачно пошутил и разрядил обстановку, и больше Кайку и Заэлис не возвращались к этому разговору. Кайку понимала, что повела себя как перестраховщица, но она до сих пор злилась, что о внезапной болезни Люции ей сообщили только после собрания. И она все еще волновалась за нее.

— Не слушай его, — сказала Кайку. — Я знаю, он тебе как отец, но только тебе известны границы твоих возможностей. И стоит ли рисковать…

Бледно-голубые глаза Люции смотрели куда-то вдаль. Она уже почти нагнала Кайку в росте. Кайку скользнула взглядом по ожогам на шее, и ее снова сдавило знакомое уже чувство вины. Эти ожоги оставила девочке она сама. Лучше бы Люция прикрыла их…

— Нам нужно выяснить, что произошло на реке, — тихо проговорила Люция.

— Ты не права! — резко ответила Кайку. — Люция, ты же лучше всех знаешь, что с духами не стоит шутки шутить. Ты слишком рискуешь собой. Если хочешь, начни с малого. Подбирайся к этому потихоньку… — Кайку замолчала на мгновение. — Заэлис посылает туда шпионов. Пусть они делают свою работу.

— У нас, может быть, нет на это времени, — просто сказала Люция.

— Это твои слова или слова Заэлиса?

Люция не ответила. Настроение стремительно портилось, но проблему нужно было решать.

— Люция, я знаю, какую ты несешь ответственность. — Кайку постаралась, чтобы голос ее звучал помягче. — Но даже самые сильные спины гнутся под грузом ожиданий. Не позволяй никому управлять тобой. Даже Заэлису.

Когда Люция повернулась к Кайку, на лице ее лежало обычное отсутствующее выражение. Она слушала, даже если казалась невнимательной. Но часть ее прислушивалась к шепоту ветра и к говору воронов, следящих за их движениями с крыши соседнего дома.

— Помнишь, как в саду на крыше Императорской крепости к тебе пришла Мисани и принесла ночную рубашку? — спросила Кайку.

Люция кивнула.

— О чем ты подумала, когда она предложила ее тебе?

— Что она меня убьет, — просто ответила Люция.

— Ты бы взяла ее? Надела бы ее, даже зная это?

Люция медленно отвернулась, оглянулась на город. За их спинами по мосту нетвердой походкой прошла, горланя непристойные песенки, ватага пьяных юнцов. Кайку передернуло. Они помолчали.

— Люция, ты — не чья-то жертва, — ласково продолжила Кайку. — Ты совсем не думаешь о себе, ты слишком покорна. Разве ты не понимаешь, что не пленница здесь? Если не поймешь этого сейчас, то что будешь делать через несколько лет, когда люди станут смотреть на тебя с еще большей надеждой? — Она вздохнула и дружески обняла Люцию за худенькие плечи. — Я считаю тебя своей сестрой. И мой долг — заботиться о тебе и переживать за тебя.

Лукавая улыбка тронула уголки губ Люции, и она обхватила подругу двумя руками.

— Я попробую, — сказала она, — быть похожей на тебя. — Она улыбнулась во весь рот. — Такой же упрямой и крикливой дылдой!

Кайку притворно ахнула и вывернулась из объятий.

— Чудовище! — завопила она и погналась за хохочущей Люцией по мосту и вверх по улице.

На Ксаранский Разлом опустилась ночь. Зажглись огни, и бумажные фонарики превратились в теплые созвездия. Душная, жаркая темнота лежала вокруг, но в кругу света полным ходом шло веселье всеобщего праздника. Кое-кто уже освободил за столом место для других, люди пошли посмотреть представление на сцене или потанцевать под музыку импровизированного оркестра из шести музыкантов, которые играли что-то на мотив старых народных песен. В нестройное звучание, обусловленное отчасти неумением музыкантов, вплетались низкое пение трехструнной мирики, звонкие переливы тростниковой арфы и гул двух рожков. Ритм задавал смуглый мужчина с кожаным барабаном. Лучше всех в «оркестре» играла бывшая императорская куртизанка, покинувшая двор пять лет назад. Она играла на ирире, семиструнном инструменте из дерева, кости и кожи, звучавшем печально и нежно. Когда она мягко перебирала струны, самый воздух словно мерцал.