Ниточка памяти

Он включил инфракрасный прожектор, это помогло, но не очень. Смоки вздрагивал от слов, которые срывались с уст Андерсона. Внезапно тот замолк, и все пятеро склонились вперед, чтобы видеть лучше.

Из льда торчало "Золотое Кольцо".

Андерсон повел корабль вниз настолько плавно, что только он один и догадывался об этом. В момент касания весь корабль зазвенел, как медный колокол. Картинка на экране резко задрожала.

В наступившей тишине все смотрели на двуногую фигуру, которая болезненно карабкалась через помост воздушного тамбура "Золотого Кольца". Она сорвалась вниз и поползла к ним сквозь пелену снега.

Новобрачник больше не был космическим кораблем, его переделали в зал совещаний и полевой госпиталь. И в первую очередь именно в госпиталь, так как из десяти человек, сидящих друг перед другом вокруг покрытого крепом стола, только двое были полностью здоровы.

Лэрри Гринберг, волоча на каждом плече тринтанские скафандры, обнаружил, что "Золотое Кольцо" почти занесено льдом. Зеркальная оболочка над кораблем была в двадцать футов толщиной. Ему с трудом удалось прожечь дорогу сварочным аппаратом своего костюма, и когда он вскрыл люк воздушного тамбура, его пальцы на руках и ногах были обморожены. Почти три дня он ждал первой помощи и был мало обрадован, когда нашел шестой номер пустым. Но он передал свое сообщение зрителям, которые появились на экране судового видеоскопа. Опасности нет, можно садиться.

Вся работа выпала на долю Смоки Петропоулоса и Вуди Атвуда, так как только они были способны на это. Они перевезли в двухместных кораблях парализованных пилотов Пояса, Четверо не могли пошевелить ничем, кроме глаз, но теперь к ним возвращался голос. Руки, запястья, ноги и шея Льва обгорели, и кожа была покрыта волдырями. Охладительная система его скафандра не могла справиться с жаром во время тех секунд погружения в пылающие газы. Если бы слой не оказался таким тонким, пластиковые соединения воздухоподачи и охладителя наверняка бы сплавились — именно так через несколько лет он снова и снова будет с волнением рассказывать слушателям. Но это будет позже. А пока другие вспоминали, как все они надели скафандры, поскольку были вынуждены разбить обзорные стекла. Они говорили о том, что если бы Смоки и Вуди не нашли их, они умерли бы от голода в своих кораблях. Но теперь все были в безопасности.

Гарнер и Андерсон почти преодолели свой паралич, который проявлялся только в смущающей потере координации.

— Итак, мы сделали это, — сказал Люк, оглядев с улыбкой компанию. — А я боялся, что Последняя война начнется с Плутона.

— Мы тоже, — ответил Лев. Его едва было слышно. — Мы боялись, что ты не поймешь намек, когда мы не отвечали на твои вызовы. Ты мог решить, что это какой-то глупый обман. — Он закрыл глаза и сжал губы, отметая воспоминания. — А теперь к делу: что мы решим с пространственным костюмом?

Он завладел вниманием каждого. Это был зал совещаний, а костюм стал основной темой обсуждения.

— Мы не позволим Земле забрать его, — произнес Смоки. — Они могут вскрыть его. А у нас нет их временного стопора. — Не глядя на Люка, он добавил: — Некоторые изобретения должны уничтожаться.

— Мы могли бы немного покопаться в нем, — сказал Гарнер. — Поэтому…

— Давайте сбросим его на Юпитер, — вмешался Месней. — Привяжем к корпусу "Хайнлайна", и я с Вуди отправляюсь в полет. Если мы оба возвращаемся живыми, вы узнаете, что он сброшен согласно плану. Годится?

— Годится, — согласился Лев.

Гарнер тоже кивнул. И остальные, оценив идею, нашли ее хорошей, хотя и было жаль потери знания, которое таилось в костюме. Лэрри Гринберг, у которого были возражения, держал их при себе.

— Все согласны? — Лев окинул взглядом комнату отдыха. — Хорошо. Тогда определим, в каком из них усилитель?

Прошли две секунды испуганного молчания.

— Вон тот, сморщенный, с пустыми рукавами, — произнес Гринберг.

Когда на костюм указали, разница стала очевидной. Второй костюм тоже имел морщины, утолщения и выпуклости, конечности его были скрючены, и живого в нем было не больше, чем в чемодане. Но в первом находился Кзанол.

Он лежал в углу комнаты, согнув колени и наполовину подняв дезинтегратор. Даже в странной форме ног и рук, в безэмоциональном выражении его лица читались удивление и ужас, которые наверняка стали последними эмоциями тринтанина. Но здесь было и бешенство и ярость разочарования, возникшие в момент, когда Кзанол в первый раз увидел на втором костюме расплавленное, бесцветное пятно спасательного выключателя.

Гарнер залпом выпил бокал шампанского, взятого из запасов продовольственного склада новобрачника.

— Итак, решено. Морская статуя будет возвращена на Выставку Сравнительной Культуры ООН. Драгоценный костюм полетит в кедра Юпитера. Я покоряюсь, хотя на Солнце было бы еще безопаснее, ну да черт с ним. Гринберг, а вы куда?