Ницше

Сегодня еще рано судить о том, насколько глубок надрез, сделанный Ницше на историческом древе человеческого сознания и мышления. Но влияние его теорий и постулатов, даже его поз и словечек бесспорно огромно. Оно сказалось повсюду — во всяком случае, в том мире, где говорят по-немецки. Выяснить свои отношения с Ницше неизбежно придется человеку, который пытается сегодня философствовать.

К. Ясперс

Понять мыслителя — означает докопаться до его глубинных мотивов, за высказываниями разглядеть побуждения, увидеть в целом то, что сокрыто за частностями, найти центр мировоззрения, сокрытый частоколом отдельных мыслей и идей. Конечно, трудно инкриминировать мыслителю бессознательность основ его мышления, но за явным мировидением всегда скрывается тайное, уходящее в хтонические глубины бессознательного. Самая большая ошибка ницшеведения — буквальное понимание его текстов. Афористика Ницше опасна кажущейся прямолинейностью. Он сам предупреждал об этом, когда называл бытие «вечно проблематичным»: никому не дано однозначно выразить себя в мыслительном творчестве, если само бытие «вечно проблематично». Тютчев говорил: мысль изреченная есть ложь, Ницше учил о мимикрии истины, о вечном ее движении, о философском творчестве — расчистке новых мыслительных пространств.

К. Ясперс:

Между подлинной мыслью Ницше и ницшеанством, превратившимся в разговорный язык эпохи, огромная разница. Всеобщим достоянием стала его разоблачительная психология — в особенности широко разошедшаяся по всевозможным разновидностям психоанализа — и его антихристианство. Однако сама его философская мысль, для которой обе эти области — всего лишь средство или предварительные шаги, не содержащие собственной истины, осталась столь же недоступной и сокровенной, как и творчество всех великих немецких философов. Глубокий поток этого философствования, перерезающий нашу эпоху, так и не был замечен толпой. Вот действительное положение вещей: публика превратила этого философа в собрание расхожих мнений, может быть, и спровоцированных какими-то аспектами его философии, но отнюдь не составляющих ее сути. Задача критического исследования — не дать утопить Ницше и его настоящую философию, ибо только благодаря ей он может занять свое место в ряду великих предшественников — в выступающих на передний план плоскостях.

Но выполнить эту задачу невозможно, просто опровергая каждое однозначное высказывание Ницше его же собственной цитатой противоположного смысла. Нам придется покинуть уровень альтернативного мышления и обратиться к мышлению иного рода, где совсем иначе ставятся вопросы, где взору открываются далекие просторы, а истина становится глубока; куда не достигает шум старающихся перекричать друг друга категорических утверждений. Однако просто обратиться к мышлению такого рода нельзя — его можно лишь стяжать медленным и трудным самовоспитанием, самообразованием человека к своей сущности. В области мышления такого рода Ницше чувствовал себя, как дома…