Ницше

«Истина и признание». Когда человек старается убедить других в своей истине, т. е. сделать то, что ему открылось, обязательным для всех, — он обыкновенно думает, что руководствуется высокими побуждениями: любовью к ближним, желанием просветить темных и заблудившихся и т. д. И теория познания, и этика его в этом поддерживают: они устанавливают, что истина едина и истина есть истина для всех. Но и теория познания с этикой, и человеколюбивые мудрецы равно плохо различают, откуда приходит потребность приведения всех к единой истине. Не ближних хочет облагодетельствовать тот, кто хлопочет о приведении всех к единой истине. До ближних ему мало дела. Но он сам не смеет и не может принять свою истину до тех пор, пока не добьется действительного или воображаемого признания «всех». Ибо для него важно не столько иметь истину, сколько получить общее признание. Оттого этика и теория познания так озабочены тем, чтобы, по возможности, ограничить права вопрошающих. Еще Аристотель называл всякую «преувеличенную» пытливость невоспитанностью. Такое соображение или, вернее, такой отвод никому бы не показался убедительным, если бы для людей признание их истины не было бы важнее, чем сама истина.

Знание невозможно без скептицизма, без сомнения в том, что знаешь. Убеждения, особенно незыблемые, слепая вера — прямой путь к догматизму:

Верующий вообще не волен решать вопрос об «истинном» и «неистинном» по совести: будь он порядочен в одном этом, он незамедлительно погибнет. Его видение патологически предопределено: так из человека с убеждениями вырастает фанатик — Савонарола, Лютер, Руссо, Робеспьер, Сен-Симон, — тип, противостоящий сильному уму, сбросившему с себя цепи принуждения. Однако грандиозная поза этих больных умов, этих эпилептиков рассудочности производит свое действие на массу — фанатики красочны, а человечеству приятнее видеть жесты, нежели выслушивать доводы…

Открытость знания — независимость от любых убеждений, способность менять убеждения, а не гордиться ими. Подлинному знанию свойственен не «патриотизм», но «дух измены», ибо для истины убеждения гораздо опаснее, чем ложь.

Принципиальность, убежденность — сколько подлостей совершило человечество ради «таково наше убеждение». Люди не становятся приличнее оттого, что бесчинствуют или лгут согласно принципу или убеждению.

До Ницше философия только тем и занималась, что отстаивала убеждения «до костра включительно». Он впервые открыто призвал не к жертвам ради убеждений, а к необходимости жертвовать убеждениями: «Мы бы не дали себя сжечь за свои убеждения, мы не настолько уверены в них. Но, быть может, мы пошли бы на костер за свободу иметь мнения и иметь право менять их». Кредо Одинокого стрелка: «Кто достиг своего идеала, тот тем самым и перешагнул через него».

Дух спасает нас от полного истления и превращения в обгоревший уголь. Спасаясь от огня, мы шествуем, побуждаемые духом, от мнения к мнению, — как благородные предатели всего на свете.

Мы должны стать предателями, совершать измены, покидать свои идеалы.

С. Цвейг: