Ницше

Кантовский вопрос: «Что я могу знать?» — Ницше превратил в вопросы: «В чем состоит для меня благо знания? Какого рода знание содействует моей воле к жизни, и что ей мешает? В чем состоит мое благо?» Истина и знание должны, считал Ницше, служить человеку, апеллируя к единству моральных и когнитивных аспектов его жизни.

Основополагающий вклад Ницше в гносеологию сформулирован в записи времен написания «Утренней зари»: «Новое в нашем теперешнем отношении к философии — убеждение, которого еще не было ни у одной эпохи, что мы не обладаем истиной. Все прежние люди „обладали истиной“, даже скептики».

Ницше положил конец классической философии обретенной истины и открыл модернистскую философию бесконечного поиска, эксперимента над истиной, парадигмальности истины, открытости истины, права каждого на субъективность (здесь вспоминаются слова Гёте о недостатке субъективности у молодых поэтов).

Уже в «Рождении трагедии» Ницше заключает, что бытие человека и абсолютная истина несовместимы: «…Быть может, даже одно из основных свойств существования заключается в том, что полное познание влечет за собой гибель». Познание истины ведет к невыносимому для человека крушению иллюзий, фикций, заблуждений, без которых немыслима жизнь. Систематическая истина, долженствование истины, истина как высший долг познающего — опасные концепции, враждебные жизни и существованию как таковому: «Истина убивает — даже убивает себя сама, как только она познает, что ее фундамент — заблуждение». За абсолютной волей к истине скрывается забвение жизни, воля к смерти.

Главная мысль «Сумерек кумиров» — старая истина приходит к концу: «Великий ветер проносится между деревьями, и всюду падают плоды — истины. В этом расточительность слишком богатой осени: спотыкаешься об истины, некоторые из них даже придавлены насмерть, — их слишком много…»

Свободомыслие, полагает Ницше, состоит не в слепой вере в Истину, но в способности любую истину поставить под сомнение, переоценить, заменить новой. Истина с большой буквы — это только ловушка для простодушных. Не истина, а ее бесконечный поиск — вот путь свободномыслящих. «Окалечиться мыслью» — это дать поймать себя, стать рабом собственной истины, предпочесть конечное бесконечному.

Стабильность знания — один из его мифов, единодушие необходимо для деспотии, знание требует свободы и разнообразия идей. Первый шаг к новому знанию — пересмотр старого. Это всегда трудный шаг: думать, что Природа открывается истиной — впадать в утопию. Природа, считал Дарвин, насколько может, говорит нам явную ложь.

Истина всегда в маске. Истину нельзя поймать, как птицу, ее нельзя вычислить, обрести в споре. Глубокая истина жизни не рождается в споре, говорил Платон. Человек слышит ее как живое истолкование и исполнение себя самого!

Просвещение стремилось обрести единую истину для всех и вручить ее всем в виде величайшего благодеяния и вразумления, Ницше обнаружил, что ни единой, ни вечной истины не существует и что само «торжество познания» заключает в себе опасность порабощения. Нижеследующие слова принадлежат не Ницше, а одному из его интерпретаторов, но, мне кажется, они пришлись бы по душе творцу «Заратустры»: