Нью-Йорк

Превосходство на воде было полным – около тридцати двух тысяч отборных европейских войск против необученных добровольцев Вашингтона. Тысяча двести бортовых орудий против жалких береговых батарей, не сумевших поразить прямой наводкой два корабля, оказавшиеся у них перед носом. Будь на то воля адмирала Хау, его канониры могли стереть Нью-Йорк с лица земли. Что касалось патриотов, то Джеймс сообщил о болезнях, которые вспыхнули в лагере и вывели из строя часть войск.

Но Хау не стал разрушать город. Он попытался поговорить с Вашингтоном. Безрезультатно. Вашингтон отослал его первое письмо обратно, передав: «Извольте называть меня генералом». Затем заявил адмиралу: «Разговаривайте с конгрессом, а не со мной».

– Дурак он, что ли, папа, этот Вашингтон? Зачем он уперся? – спросила однажды Абигейл.

Многие жители Нью-Йорка думали так же. Повозки со скарбом ежедневно устремлялись на север, подальше от города. На иных улицах опустели все здания.

– Он блефует, – ответил Мастер. – Хау надеется нас запугать и принудить сдаться. Что творится в голове у Вашингтона, я не знаю. Если он искренне рассчитывает справиться с британцами, то да, он осел. Но я не уверен, что таков его замысел. Хау хочет ослабить сопротивление патриотов предложением мира. Вашингтону приходится сводить его старания на нет. Поэтому он должен заставить Хау атаковать и пролить кровь американцев.

– Это жестоко, папа.

– Это игра. Если патриоты ударятся в панику или не станет Вашингтона, то всему конец. Но если Вашингтон уцелеет, то дух патриотов укрепится. Что касается британцев, то этот огромный флот и тысячи солдат ежедневно обходятся властям в целое состояние. – Он улыбнулся. – Если бы британцы хотели разрушить Нью-Йорк, то так бы уже и сделали.

Остался вопрос, каким путем пойдут британские войска. Решатся ли они двинуться напрямик через бухту при мощной огневой поддержке корабельных орудий и высадиться на Манхэттене? Или изберут другой путь – через западную оконечность Лонг-Айленда в сторону Бруклина, откуда быстро перейдут через Ист-Ривер? Мнения разделились. Милиция патриотов разрывалась между городом и Бруклинскими высотами.

Абигейл видела, как те переправлялись в Бруклин. Зрелище показалось ей довольно убогим. Маршировали кое-как; у многих не было подобающей формы, так что пришлось вставить зеленые веточки в шляпы.

В третью неделю августа Вашингтон приказал всем гражданским покинуть город. Абигейл приступила к сборам, решив, что семейство поедет на ферму в графство Датчесс. Но Джон Мастер, как ни странно, заявил, что они остаются.

– Ты оставишь здесь маленького Уэстона? – спросила она.

– Я убежден, что здесь он будет в полной безопасности – не хуже, чем где-нибудь еще.

В тот же день солдаты затеяли рубить вишневое дерево, росшее перед домом. Большинство городских фруктовых садов уже пустили на дрова, но эта выходка показалась абсурдной. Отец только-только вышел, чтобы выразить протест; оставшаяся на пороге Абигейл недоуменно заметила подошедшего Джеймса. К ее вящему удивлению, с ним был очень рослый человек, державшийся чрезвычайно прямо, которого она мгновенно узнала.

Генерал Вашингтон.

Он производил сильное впечатление. Джеймс Мастер был ростом шесть футов, а генерал – почти на три дюйма выше. Он стоял как аршин проглотил, и Абигейл решила, что он очень силен. Джеймс же при виде отца указал на него генералу:

– Это мой отец, сэр. Джон Мастер. Отец, это генерал Вашингтон.

Генерал обратил свои серо-голубые глаза к Джону Мастеру и с серьезным видом поклонился. Он обладал спокойным достоинством, и при его росте, усиливавшем эффект, было легко понять, почему его избрали вождем. Абигейл ждала, что отец склонит голову в ответном приветствии.

Однако Джон Мастер решил в кои веки обойтись без приличных манер. Едва кивнув великому человеку, как требовал этикет, он указал на солдата с топором:

– Черт побери! Зачем понадобилось рубить это дерево?

Вашингтон вперился в него взглядом.

– Я приказал всем гражданским покинуть город, – холодно произнес он, игнорируя вопрос.

– Я остаюсь, – сказал ее отец.

– Ждать британцев, конечно.

– Может быть.

Абигейл разинула рот: что теперь будет? Вашингтон посадит его под замок? Джеймс был в ужасе.

Но великий человек лишь бесстрастно рассматривал Мастера. Он вообще не выказывал никаких чувств. Затем, ни слова не говоря, пошел прочь. Отойдя на несколько ярдов, он замедлил шаг и тихо бросил Джеймсу:

– Типичный янки.

Абигейл услышала, но не знала, разобрал ли эти слова отец. А дерево тем временем рухнуло.

Военные действия начались через пять дней. С причала Абигейл было видно не многое. Со стоянки у Стейтен-Айленда снялись корабли, но все события развернулись за южной оконечностью Лонг-Айленда, за Бруклином, – в основном вне зоны видимости. Однако она воспользовалась маленькой латунной подзорной трубой, которую взяла у отца, и рассмотрела дюжину плоскодонных барж, битком набитых красномундирниками. Они явно намеревались пересечь Флэтбуш и добраться до Бруклина и Ист-Ривер. Однако на пути у них лежали холмы, где уже окапывались патриоты.