Ньюгейтская невеста

Тиллотсон Луис открыл рот, собираясь заговорить, но тут же закрыл. Его серые глаза с беспокойством разглядывали Даруэнта. Казалось, он хочет громко приветствовать его, но не осмеливается даже похвалить. Пламя свечей озаряло худощавое лицо Луиса и слегка дергающуюся мышцу возле рта. За портьерами слышался шум ливня.

— Вы не можете так поступать, лорд Даруэнт! — наконец выпалил Луис.

— Как именно?

— Вернее, не должны, — поправился Луис. — Вы не должны выказывать презрение обществу, ниспровергать идолов, а самое главное — задевать Джека Бакстоуна.

Минутная радость Даруэнта сразу высохла, превратившись в черную грязь, которую он почти ощущал на вкус.

— Опять Бакстоун! Черт возьми, кто он такой? Священная особа, которой нельзя касаться?

— Да.

— И я не освободился от этой хвастливой свиньи, даже всадив ей пулю в колено?

— Вы никогда не освободитесь от него, лорд Даруэнт, — с сочувствием, но решительно произнес Луис, — покуда он является символом того, каким должен быть джентльмен. Примиритесь с этим.

Наступившее молчание нарушил гость:

— Этим утром, как всем известно, вы одержали так называемую победу над Бакстоуном...

— Так называемую?

— Говорят, вы дрались нечестно. Сегодня вас вызовут снова.

— Кто?

Луис окинул взглядом тускло освещенную комнату, словно стараясь убедиться, что их не подслушивают.

— Говоря между нами, вы слишком ловко управляетесь с пистолетом. Так что вам придется иметь дело с их лучшим фехтовальщиком.

— Повторяю, сэр: кто меня вызовет?

— Майор Энтони Шарп из 7-го гусарского полка.

— Майор Шарп?!

— Кажется, вы мне не верите?

— Но Шарп — достойный и честный человек!

— Верно, — согласился Луис, пожав плечами. — Все это знают. Но Джемми Флетчер и Джек Бакстоун утверждают, что вы дрались нечестно. Вы клялись, будто никогда в жизни не притрагивались к пистолету и даже не умеете стрелять.

— Значит, они оба бессовестные лгуны, — заметил Даруэнт.

Луис поднялся с дивана и прошелся по комнате.

— Я склонен верить вам, милорд. Во-первых, потому, что вы производите впечатление честного человека, а во-вторых... — Он коснулся «Икзэминер» в кармане его серого приталенного сюртука с черным бархатным воротником. — Но Флетчер и Бакстоун ручаются словом джентльмена, и майор Шарп искренне верит им. Что касается сэра Джона Бакстоуна...

— Не можем ли мы обойтись без упоминаний о Бакстоуне?

Но когда он задал этот вопрос, в голове у него, словно назойливый рефрен, звенели ненавистные слова: "Вы никогда не освободитесь от него, лорд Даруэнт... "

— Кроме того, — Луис будто прочел его мысли, — речь идет о повышении в чине.

— Не понимаю.

— Его королевское высочество герцог Йоркский — близкий друг Бакстоуна, — объяснил Луис. — Конечно, герцог уже не командует армией, но по-прежнему пользуется огромным влиянием в королевской конной гвардии. Майор Шарп — отличный солдат, из хорошей семьи, в родстве с Кинсмирами из Букингемшира, но он беден, в долгах и не имеет перспектив на повышение.

— Вы намекаете, сэр, что это чертово влияние...

— Чин полковника будет самой меньшей наградой, если он одержит над вами верх, милорд. Его секундант может явиться сюда в любой момент.

Даруэнт встал и подошел к камину. Именно здесь вчера вечером он давал Джемми Флетчеру ответ для передачи Бакстоуну. На его лице играла ледяная улыбка. От нее, по непонятной причине, капли пота выступили на лбу у Луиса.

— Я не буду с ним драться, — заявил Даруэнт.

— У таких, как мы с вами, нет выбора, — с горечью отозвался Луис. — Не принять вызов для нас все равно что быть высеченными публично. Вы знаете Неда Файрбрейса, племянника майора Шарпа?

— Нет.

— Нед Файрбрейс раньше служил корнетом в 10-м гусарском полку — полку самого Принни. Он почти так же хорошо фехтует, как его дядя, а злобы в нем побольше, чем в Бакстоуне. Если вы откажетесь от вызова майора, Нед высечет вас хлыстом и его сочтут правым!

— Пусть попробует.

— Но почему вы отказываетесь от встречи с его дядей?

— Я намерен публично объяснить причину.

— Отлично! Это может пойти на пользу. Какова же эта причина?

— Нежелание причинять вред честному человеку, не испорченному стаей свиней, которой не помешало бы лекарство наподобие французской революции.

Дождь с новой силой заколотил в оконные стекла. Лицо Тиллотсона Луиса стало белым, как его жилет.

— Ради бога, тише! — взмолился он. — Вы еще худший республиканец, чем Том Пейн![85]

— Я? Республиканец? Опомнитесь, мистер Луис!

— Тогда как же вы это назовете?

— Подумайте сами. — Даруэнт прислонился к камину. — Люди не рождаются равными, хотя бы по причине разницы в интеллекте. Можно ли сравнить свинорылого Йорка, дурачка Билли Кларенса[86], извращенца Камберленда[87] или безмозглого Кента[88] с покойным мистером Фоксом[89] или умирающим мистером Шериданом?[90]

— Милорд, это измена!

— Измена? Этим ганноверским придуркам, в четырех поколениях которых нет ни капли английской крови?[91] Говорите мне об измене, сэр, когда мы будем служить королю-британцу.

— Приятель, да вы просто...