Ньюкомы, жизнеописание одной весьма почтенной семьи, составленное Артуром Пенденнисом, эсквайром (книга 2)

Полковник не в меньшей степени, чем сам Ф. Б., восхищался его голосом и чувствами, возможно, потому, что сей оратор без устали пел хвалы нашему добряку. Бейхем делал это не из корысти, — по крайней мере, сознательной, не из какого-либо низменного или эгоистичного побуждения. Он величал полковника Ньюкома другом и благодетелем; лобзал край его одежды; с жаром сетовал на то, что он не приходится ему сыном, и не раз высказывал желание, чтобы кто-нибудь при нем дурно отозвался о полковнике, и ему, Ф. Б., выпал случай стереть обидчика с лица земли. Он чтил полковника всей душой, а кто же останется совершенно нечувствительным к ежечасным излияниям восторга и преданности.

Полковник с умным видом кивал головой и говорил, что мистер Бейхем частенько подает ему прекрасные советы; возможно, так оно и было, хотя поступки самого Ф. Б. нисколько не совпадали с его рецептами, как обычно бывает на свете.

— Что действительно помогло бы полковнику сесть в директорское кресло, сэр, так это избрание в парламент, — рассуждает Ф. Б. — Депутатство в палате общин увеличило бы его шансы попасть в Совет директоров, а директорский пост, в свою очередь, придал бы ему веса в парламенте.

— Отличная мысль! — подхватывает Уорингтон. Но полковник с этим не согласился.

— Я уже не раз думал о парламенте, — сказал он. — Не для меня это! Мне бы хотелось видеть там моего мальчика. Я был бы очень горд, если бы мой сын попал в парламент.

— Я не краснослов, — замечает Клайв со своего конца стола. — Я ничего не смыслю в этих парламентских партиях, не в пример Ф. Б.

— Да, тут я кое в чем разбираюсь, — вежливо подхватывает мистер Бейхем.

— И меня нисколько не интересует политика, — со вздохом продолжает Клайв, рисуя что-то вилкой на салфетке и словно не слыша Ф. Б.

— Что же его интересует, желал бы я знать! — шепчет мне полковник, сидящий со мной рядом. — Его не вытянуть из мастерской, но, по-моему, и там он не очень-то счастлив. Ума не приложу, Пен, что творится с мальчиком?

Я, пожалуй, догадывался, но стоило ли говорить об этом: все равно нельзя было помочь делу.

— Каждый день ждут роспуска парламента, — опять заговорил Ф. Б. Газеты только про то и пишут. С таким малым большинством министры связаны по рукам и ногам, — шагу ступить не могут, сэр. Я знаю это из верных источников. И те, кто желают усидеть в парламенте, пишут воззвания к своим избирателям, жертвуют миссионерским обществам или разъезжают с лекциями по всяким Атенеумам, и тому подобное.

Тут Уорингтон залился громким смехом, для которого, казалось бы, речь Ф. Б. не давала очевидного повода; и полковник, с достоинством обернувшись к Джорджу, спросил его о причине такого веселья.

— А знаете ли вы, чем был занят ваш любезный племянник, сэр Барнс Ньюком из Ньюкома, во время парламентских вакаций?! — восклицает Уорингтон. — Я недавно получил письмо от моего либерально настроенного и хорошо осведомленного патрона — Тома Поттса, эсквайра, редактора "Ньюком индепендент", в котором он сообщает мне, правда, в несколько вольных выражениях, что сэр Барнс Ньюком из Ньюкома завел шашни с церковью, как называет это мистер Поттс. Баронет притворяется, будто он поражен скорбью из-за, постигших его семейных невзгод, ходит в черном, строит постные мины и приглашает на чай любого толка церковников; но всего любопытнее объявление, напечатанное недавно в газете. Постойте, оно у меня в пальто! — И Джордж звонит в колокольчик и велит слуге принести ему газету, что лежит у него в кармане пальто.

— Вот, пожалуйста! Напечатано черным по белому, — продолжает Уорингтон и читает нам следующее:

— "Ньюкомский Атенеум. 1. В пользу Ньюкомского приюта для сирот. 2. В пользу Ньюкомского общества раздачи похлебки независимо от вероисповедания. Сэр Барнс Ньюком из Ньюкома, баронет, имеет прочесть две лекции — в пятницу 23-го и в пятницу 30-го сего месяца. Тема первой лекции: поэзия детства (доктор Уотте, миссис Барбоад и Джейн Тейлор). Тема второй: поэзия материнства и семейного счастья (мисеис Хименс). Плата за вход — три пенса; собранные средства пойдут на нужды упомянутых достохвальных обществ".

— Поттс зовет меня приехать послушать, — продолжает Уорингтон. — Он задумал одно дело. Они с сэром: Барнсом в ссоре, вот он и хочет, чтобы я побыл на лекции, а потом разнес лектора в пух и прах, как он изволит выражаться. Поедем-ка вместе, Клайв! Ты нарисуешь своего кузена (как уже сто раз рисовал его подлую физию), а я напишу разносную статью. То-то будет, потеха!

— Кстати, и Флорак в имении, — замечает мистер Пенденнис. — Съездите в Розбери — не пожалеете, уверяю вас! Да неплохо бы навестить старенькую миссис Мейсон, которая очень по вас скучает, полковник. Моя жена ездила к ней вместе с…

— С мисс Ньюком, я знаю, — отвечает полковник.

— Она сейчас не там, а в Брайтоне с малышами; им необходим морской воздух. Жена как раз нынче получила письмо.

— Вот как? Значит, миссис Пенденнис с ней переписывается? — говорит наш хозяин, и взор его мрачнеет.