Нюрнбергский процесс глазами психолога

Камера Геринга. Какой бы смысл Геринг ни вкладывал в свою «последнюю надежду» — защита Йодля и его выпады против грязных махинаций и вероломства, его заверения о неподкупности и честности офицерского корпуса германского вермахта и т. д. вряд ли могли пролить хоть каплю бальзама на душу бывшего рейхсмаршала. Выслушав перекрестный допрос Йодля, он вернулся в свою камеру мрачнее тучи. Заметив мое появление, он, явно довольный, заявил мне, что восхищен тем, как Йодль отбивал атаки обвинителя Робертса, подкидывавшего ему довольно каверзные вопросы. Но высказывания Йодля относительно аморальности «отдельных людей» не могли не задеть его. Что и побудило нас вернуться к прерванной теме — моральной стороне вопроса. Сегодня Геринг превзошел себя в своем цинизме.

— Черт возьми, а что такое мораль вообще? Что такое «честное слово»? — возмущенно вопрошал Геринг. — В коммерции, ну да, разумеется, там может идти речь о соблюдении контрактов, если они касаются своевременных поставок тех или иных товаров. А как обстоят дела, если речь заходит об интересах нации? Боже мой, да тогда всякая мораль замирает! Так на протяжении сотен лет считала Англия, так действовала и Америка, так сегодня ведет себя и Россия! Как вы думаете, почему Россия не уступит и клочка территории на Балканах? Может, из этических соображений?

Он начал переодеваться, чувствовалось, что в нем вскипала злоба.

— Бог ты мой! не можете же вы всерьез думать, что государство, имея возможность укрепить свое могущество за счет соседа послабее, способно отказаться от своих намерений, руководствуясь трогательными мотивами вроде верности однажды данному слову? Если хотите, долг любого государственного деятеля — действовать в подобных случаях во благо собственного народа!

— Именно во благо, — перебил я его. — Вот поэтому-то и не стихают конфликты эгоистических национальных интересов, приводя в конце концов к войнам. Ваг поэтому ООН — надежда, на которую уповают все ответственные государственные деятели мира…

— Да начхать нам на ваше ООН! Вы что же, считаете, что хоть один из нас хоть на секунду воспримет эту организацию всерьез? Вы же видите — Россию не запугать. А почему? Может, еще ваша атомная бомба и способна удержать русских в рамках. Но погодите — пройдет пять лет и у них будет своя! Англия в Балканском вопросе на уступки идти не собирается, в противном случае это означало бы прямую угрозу Средиземноморью со стороны русских, а во что, черт побери, превратится Англия без Средиземного моря? Какая, к дьяволу, тут может быть мораль! Вы, американцы, делаете большую глупость с вашими вечными рассуждениями о демократии и морали. Вы думаете, что, упрятав за решетку нацистов, можно за сутки всех превратить в демократов? Вы что же, думаете, что немцы сейчас хоть на секунду забудут о своем чувстве национального самосознания только из-за того, что большинство голосов собирают так называемые христианские партии? Боже мой, да нет же! Партия (национал-социалистическая) запрещена. Что другого им остается? Ни к коммунистам, ни к социал-демократам их не затянешь, вот они и спрячутся ненадолго за пасторские сутаны. Так что не думайте, что немцы в один присест стали добрыми христианами и позабыли о своем чувстве национального самосознания…

Этот процесс возымел лишь один результат — на готовности выполнять приказ можно ставить крест. Неудивительно, что в Германии сейчас не отыскать действительно способных людей на ответственные посты в правительстве. А почему, не знаете? Потому что руководящая элита, которую отличало национальное самосознание, находится в тюрьмах, а остальные не спешат занимать эти посты. Они же не дураки и понимают — где гарантия, что через десяток лет, когда отгремит эта ваша денацификация, американцы не уберутся восвояси или же ситуация не изменится в корне после новой войны между Востоком и Западом? Они же не хотят предстать перед судом, тогда уже немецким, национальным. Там им уже не отговориться, сославшись на то, что ты, мол, лишь выполнял приказ. Вот они и задают себе вполне резонный вопрос — а с какой стати именно нам класть голову под топор?

А что думает немецкий народ? Один раз я вам уже говорил: «Самые худшие времена у нас связаны с демократией!» Пусть у вас не будет на этот счет никаких иллюзий: немецкий народ знает, что до войны, пока Гитлер был у власти, ему было лучше. И то, что он делал, было вполне правильно, если исходить из национальных интересов, не считая, конечно, геноцида, который и с точки зрения национальных интересов ни в какие ворота не лезет!

— И тем не менее вы так и не желаете признать, что в этом пункте Гитлер был неправ. Вы оставались верным ему, хотя знали, что он — убийца.

— Боже великий! Черт возьми! Ну не могу же я, как самый распоследний подонок, встать и сказать: фюрер погубил миллионы, как этот дуралей Ширах! Я могу осудить деяние, но не того, кто это деяние совершил! И не забывайте, Гитлер значит для нас куда больше, чем кто-нибудь еще!

— Но если речь идет об убийстве, то тот, кто его совершил, — убийца, вы с этим не согласны?