Нюрнбергский процесс

Из воспоминаний советских переводчиков, участвовавших в Нюрнбергском процессе, видно, насколько непросто делались ими первые шаги. Сын одного из руководителей наших переводчиков на Трибунале, Илья Евгеньевич Гофман, любезно предоставил автору этого издания как документы того времени, так и рукописные мемуары своего отца – Евгения Абрамовича Гофмана, который с февраля 1946 г. возглавлял группу советских переводчиков в Нюрнберге. Вот что писал Е. А. Гофман:

«Впервые мне пришлось выступать в роли синхронного переводчика в 1946 году в Нюрнберге. Когда я направлялся в этот старинный город, приковавший в то время внимание миллионов людей всего мира, следивших за работой Международного военного трибунала, я не имел ни малейшего представления о задачах, которые мне предстояло выполнять…»

Почти год Е. А. Гофман сидел в метре от подсудимых. Если бы не высокая стеклянная перегородка, он мог бы рукой дотянуться до этих извергов.

Как же был организован синхронный перевод на Нюрнбергском процессе? Обратимся ещё раз к воспоминаниям Е. А. Гофмана:

«Каждая делегация обеспечивала перевод на свой родной язык. Перевод на немецкий язык делали американские переводчики. В каждой из четырёх открытых сверху кабин одновременно сидели переводчики с английского, немецкого и французского языков. На столе кабины, перед стеклом, за которым сразу же начинались скамьи подсудимых, был установлен переносной микрофон, которым завладевал один из переводчиков, в зависимости от того, выступал ли оратор на английском, немецком или французском языках. Случалось и так, что за 6 часов работы французскому переводчику ни разу не пришлось произнести ни слова. Зато, когда выступали подсудимые и их защитники, немецким переводчикам приходилось „жарко“. Часто они работали без отдыха всю смену (1,5 часа), а когда один из коллег выбывал из строя по болезни, то и две и даже три смены… Непосвящённого человека, входившего в зал, поражал многоголосый гул, доносившийся из кабин…»

Американские корреспондентки

Среди иностранных переводчиков преобладали американцы. Гофман писал, что в основном это были «люди солидного возраста и с большим переводческим стажем. Значительная часть из них были эмигранты, проживающие много лет в Англии или США». При знакомстве они представлялись: «князь Серебрянников», «князь Васильчиков», «граф Толстой».

Синхронный перевод

В иностранных делегациях между синхронными и письменными переводчиками было проведено строгое размежевание. Синхронные переводчики не занимались письменными переводами, и наоборот. У нас же таких разграничений не было. Но на работе и отношениях это никак не сказывалось. Жили дружно. «По вечерам после работы и в перерывах между сменами, – пишет Гофман, – мы сверяли свои стенограммы с оригиналами, правили их и считывали после перепечатки на машинке, переводили документы и речи, выступали в роли устных переводчиков при переговорах с представителями других делегаций. Так незаметно прошёл почти год. Процесс закончился, но мы продолжали трудиться сначала в Нюрнберге, а затем в Лейпциге над обработкой стенограмм. Эта работа была завершена лишь в 1947 году».

Об атмосфере, царившей в советский делегации, рассказывают воспоминания советского фотокорреспондента Е. Халдея. Он, например, запомнил такой плод коллективного творчества переводчиков, который исполнялся на мотив знаменитой песни «Шаланды, полные кефали…»: