Ньювейв

Да, в то время нельзя было не работать, ведь грозила статья за тунеядство; поэтому поэтому в то время хиппи часто устраивались работать сторожами, чтобы работать сутки через трое. Потом уж шли кочегары, банщики и одно время мы были учетчиками снега по сбросу в Неву, всего-то полгода в году. Веселило нас с Игорем и то, что рабочий вагончик стоял напротив ТВ-вышки, на набережной, а мы брали с собой Casiotone, небольшой синтезатор с автоаккомпанементом, на батарейках. В момент нажатия на клавиши из динамиков выскакивали фразы и звуки из телевизионного – и, чем дольше жмешь на клавиши, тем дольше эфир звучал с ритмами синтезатора; так влияла близость вышки на прибор… Жаль, что мы не смогли тогда этого записать, но эффект лег в основу нашего сэмплирования в дальнейшем.

М. Б. А какой была художественная среда города?

В. А. В среде художников начала восьмидесятых особенно выделялся Тимур Новиков. Тогда, в 82-м, после той выставки неформальных художников в ДК им. Кирова, друзья Тимура прозвали его «ноль» за его «ноль-объект». Ноль– объектом стала квадратная дырка в выставочном стенде – и никакой живописи. Это вызвало кучу нареканий и пересудов… Как-то в 83-м я устроился работать сезонным рабочим в санаторий Минобороны СССР в Гурзуфе, приглядывать за пляжами для генералов. Это было очень удобно для меня: быть несколько месяцев на море, да еще в роскошном санатории! Почти все городские питерские модники тогда приезжали тусоваться в Крым. В компании друзей я познакомился с Густавом – так звали нового участника группы «Кино», барабанщика Георгия Гурьянова. Смешно, но мы подружились с Густавом чуть раньше, чем я услышал группу. Обладающий хорошим вкусом, Густав повлиял на стиль группы – и это стала очень стильная группа, вдоволь наслушавшаяся лучшей английской музыкой в стиле New Wave, которой было тогда завались у Георгия. Позже мы часто встречались, и я ходил на все концерты группы «Кино». А в 87-м году представился случай записать с музыкантами группы совместный альбом под названием «Старт». В то время Виктор Цой уже снимался в фильме «Игла», и домашняя студия на квартире у Густава была свободной. Получились замечательные темы, веселая музыка – смесь «Кино» и «Новых Композиторов»… Мы видели в этом проекте большое будущее…

Возвращаясь к началу, в том же 1983 году Игорь устроился на работу звукооператором в малый драматический театр на Рубинштейна. Было одно вакантное место на студии, и наш друг Дмитрий Раскин, музыкант с консерваторским образованием, предложил эту работу Игорю – тем более, что и сам Дмитрий работал там и помогал потом Игорю чем мог. Надо было разобраться со студией. Надо отдать должное уважение и начальнику студии, звукоинженеру Андрею Кускову, который собрал замечательную на то время студию и в полнейшем секрете от общества, записывал там альбомы «Аквариума» и «Странных Игр». Это очень хорошие альбомы и совершенны в плане звучания.

Постепенно у Игоря появилась возможность воспользоваться студией, где он и записал свой первый коллаж, который показал Тимуру Новикову. Тот сразу оценил его, и с того момента, Игорь стал его самым обожаемым «секретным» другом. А написание Игорем «Манифеста о перекомпозиции» в конце 83-го года, оно стало отправной точкой в нашей творческой биографии. С Новиковым и не только…Окрыленный идеями «Манифеста», Тимур озвучил его своим друзьям. Концепция «Манифеста о перекомпозиции» была тем, что было нужно на тот момент Тимуру; он был окружен многочисленными друзьями-художниками и искал новый подход к творчеству. Все Новое было нужно. Так и появились названия разным течениям: Новые Художники, Новые Композиторы, Новые Дикие и.т.д. Всем хватило места!

М. Б. В это же время Тимур Петрович стал осваивать театральную сцену у Горошевского…