Низами

Низами не видел ни одной книги, специально посвященной Александру. Следовательно, пехлевийский вариант Псевдо-Каллисфена или его арабский перевод ему остался неизвестным. Под новейшими историями он, конечно, разумеет арабские и персидские хроники. Пехлевийские книги скорее всего переводы с пехлеви, то есть арабские трактаты по морали, дидактике, может быть, перевод «Книги царей». Трудно думать, что он пользовался пехлевийской литературой в оригинале.

Но что он разумел под еврейскими и христианскими книгами? Исходя из этнического состава Азербайджана XII века, особенно Ганджи, можно предположить, что поэт с помощью друзей мог знакомиться с грузинскими, армянскими и сирийскими книгами. Таким образом, помимо «мусульманских» преданий, ему открывался еще и второй путь к традициям античного мира. Нельзя, конечно, утверждать, что представления Низами об античных авторах были четки и ясны. Предания греков у него причудливо переплетаются с циклом коранических легенд. Но все же он знал об этом мире значительно больше, чем многие ученые мусульманского Востока. Такое стремление к расширению круга источников в условиях Азербайджана того времени вполне понятно. Низами хочет создать книгу, которая была бы приемлема не для одной иранской знати, как у Фирдоуси, а для всех народов Азербайджана. Он ясно говорит об этом сам:

Другие книги, которые ты будешь смотреть сначала,
Не окажутся правильными перед общим мнением народа.

О происхождении Искендера Низами знает две версии: румскую (византийскую) и иранскую. С последней мы уже знакомы. Это легенда о том, что Искендер — сын Дария II. Источник «румской» легенды неизвестен, но она крайне интересна. В Руме была праведная женщина, которая, забеременев, утратила мужа. Она рассталась с родным городом и попала на чужбину. Родовые муки застали ее в пути. Она разрешилась от бремени в каких-то развалинах и в результате перенесенных лишении тут же скончалась. Царь Македонии Филикус [95] во время прогулки случайно зашел в эти развалины и нашел покойницу и живого младенца.

Голодный, он собственный палец сосал,
Как будто, грызя его, скорбь выражал[96].

Царь взял младенца, отвез его во дворец и усыновил. Таким образом, будущий повелитель мира ведет свои род от безвестной нищей. Желание объяснить таким путем добродетели Александра в легенде совершенно ясно.

Но Низами, с презрением отнесясь к иранской версии, Не принял и это предание.

Слова летописцев проверил я строго
И записи мужа, познавшего бога[97].
В обеих историях правда мертва,
Не стоят вниманья пустые слова.
Рассказы всех стран я читал — убежден,
Что от Филикуса был мальчик рожден.

Низами не нужны никакие объяснения событий на основании происхождения. Для него бог дает и власть и мудрость, «кому пожелает», не считаясь с аристократическим происхождением.

Замысел Низами таков. Он хочет показать Искандера в трех аспектах: царя-завоевателя, царя-философа и мудреца, царя-пророка:

Одни называют его обладателем трона,
Покорителем стран, больше того, завоевателем горизонтов,
Другие из числа приближенных его
Выписали ему диплом на мудрость.
Еще другие вследствие чистоты его и ревностного
отношения к религии
Сочли его за пророка.
Я из всех трех зерен, рассыпанных мудрецами,
Хочу вырастить одно плодоносное дерево.
Сначала постучу в двери царства,
Поговорю немного о завоевании стран.
Потом заведу речь о мудрости,
Возобновлю древние усилия.
Потом постучу в двери пророчества.
Ибо и господь называет его пророком.

Как мы увидим далее, этот план поэт полностью выдержал, причем первый том поэмы соответствует первому разделу плана, а два следующих раздела объединены вместе в «Книге счастья».

Рассказав о происхождении Искендера, Низами дает подробный гороскоп часа его рождения, а затем переходит к своей любимой теме — рассказу о воспитании героя.

Славный воспитатель царевича — Никомах, отец Аристотеля. Будущий великий философ учится у своего отца вместе с царевичем. Тем самым Искандеру уже с детства прививают любовь к науке и философии, а Аристотель становится его верным соратником на всю жизнь.