Ниже ада

Бедолага-профессор рассказал, что когда он в результате облавы попал в милицию и честно написал о своем образовании, степени и прочих ученых заслугах, его быстренько передали в МГБ, где им заинтересовались, и, сам не желая того, он попал под мощный пресс давления со стороны этой грозной организации. Видимо, как раз из-за того, что в свое время оборвалась ниточка, что связывала город с Москвой, местные власти испытывали жесточайший дефицит в людях науки: свои элементарно за это время поумирали — кто от старости, кто от болезни, а новых взять было неоткуда. Да и те, что были в городе раньше, являлись специалистами в весьма специфичных областях, необходимых в основном для работ с минералом. Феклистов, изучая кое-какие документы, что вручили ему офицеры ГБ при ознакомлении с фронтом предстоящих работ, понял так, что сейчас спецслужбы города весьма интересовала проблема восстановления связи с «Большой землей». В силу неясных ему причин раньше этим занимались не ученые, а кто-то совсем другой. Кто? Да он не смог этого узнать — гэбэшники отказались объяснять этот вопрос.

— Погоди-ка, — сообразил я, — если ты на них работаешь, то почему в тюрьме сидишь?

Феклистов устало улыбнулся:

— Человек всегда стремится к свободе, даже в ущерб собственному благосостоянию. Вот и я, зная, что из города мне все равно не выбраться, постоянно предпринимаю попытки сбежать! Меня, естественно, ловят и для острастки сажают сюда!

— Пытаетесь пробить канал на выход своим лбом? — усмехнулся Андрюха. — С тобой понятно, а вот скажи-ка, что эти дети заладили про Леху — крапленый, меченый?

Профессор развел руками.

— Поймите, я не знаю, что здесь происходит. Что там говорить — я в город-то этот попал… — он замялся.

— Выпившим? — деловито спросил Подрывник. — Так мы сами также сюда пробирались — по-другому не получалось.

— Да-да, — закивал Павел Алексеевич, — именно так. И потом, я же давно не занимаюсь наукой. Когда в Чечне началась… война… у меня погибла вся семья: жена, сын… Институт был разрушен во время боев, сотрудники оказались никому не нужными… в общем, я с трудом пробрался в Россию и там… — он опустил голову, — там я тоже был никому не нужен. Ни жилья, ни работы… ничего! И тогда профессор Феклистов стал бомжом! — произнес он тусклым, бесцветным голосом.

Я неловко положил ему руку на плечо и тихонько встряхнул, стараясь приободрить несчастного ученого.

— Да-да, простите! — встрепенулся он. — Так вот, когда я объяснил это местным начальникам, мне элементарно не поверили. Начались угрозы, потом побои, а потом мне сказали, что меня скоро просто шлепнут… «Как саботажника!» — с горечью процитировал он чьи-то слова. — Пришлось соглашаться! Дали мне лабораторию, двух помощников из местных — тупых, но старательных ребят. Вот я и изучаю сей феномен в меру моих сил. Почти три месяца уже, по местному времени. Этот город — он нечто необъяснимое, здесь не работают многие привычные законы физики. Вы видели здешнее небо? Ах, да, конечно видели. А ночь? Вы были на улицах ночью?

— Не, Бог миловал, — решительно сказал Подрывник, — мне кое-что рассказывали, и после этого я здесь на ночь никогда не оставался.

— И правильно делали! — горячо воскликнул Павел Алексеевич. — Ночью здесь царит настоящий ад!

— И в чем это проявляется? — спросил я.

— Это нельзя рассказать — это надо увидеть. — Феклистов взволнованно поднялся со скамьи и принялся расхаживать по камере взад-вперед. — В первый же день моего пребывания здесь я уснул в каком-то полуразрушенном сарае на окраине. Проснулся от диких криков, выглянул… нет, извините, не могу… — Он уселся на топчан и обхватил руками голову.

— Вот так — на самом интересном месте! — возмутился я. — Ну, так хоть дорасскажите о местном коренном населении.

— О призраках? — встрепенулся профессор.

— А они «призраки»? — спросили мы с Андрюхой в один голос.

— Да, — равнодушно сказал Феклистов. — Их можно увидеть только с помощью специальных приборов, и бороться, соответственно, только с помощью такого же специального оружия. По крайней мере, когда Ночной Отдел…

— Какой-какой Отдел? — бесцеремонно перебил его Подрывник. — Батя, ты что — фанат Лукьяненко? Ночной Дозор и все в том же духе?

— Лукьяненко? — наморщил лоб Павел Алексеевич. — Да, припоминаю, видел в Москве афиши возле кинотеатров — какой-то фантастический фильм? Простите меня, но, сами понимаете, я в кино давно не хожу, да и книг не читаю.

— Ну, вы даете! — развеселился я. — А терминами сыплете прямо оттуда. — Феклистов смущенно улыбнулся, неуверенно пожимая плечами.

— Погоди-ка, Леш, — перебил меня Андрюха, — вспомни, что мы на складе у Мойши прихватили: очки, наподобие сварочных, автоматы с раструбом?

— А ведь точно, — задумался я, — очечки вельми смахивают на прибор, с помощью которого этих… «призраков»… можно увидеть. Как они там назывались? Устройство ОСЭ?