Ниже ада

Сильный удар в спину сбрасывает меня со стула, и я падаю на четвереньки. Теперь я вижу все тело целиком — стол больше не закрывает его. Дед полулежит на спине, привалившись к стене. На груди у него здоровенное кровавое пятно. Лицо перекошено гримасой ненависти и боли. Глаза закрыты.

Каким-то звериным чутьем я понимаю две вещи: первое — это то, что он мертв, а второе — сейчас меня начнут бить!

И второе мое предчувствие немедленно начинает претворяться в жизнь. Сначала чьи-то грубые руки вытаскивают меня волоком по полу в коридор, а уже там гэбэшники начинают с остервенением охаживать сапогами. Я переворачиваюсь на спину, поджимаю ноги и стараюсь закрыть руками голову. Получается неважно — довольно скоро чей-то меткий удар прошибает мою хлипкую защиту и врезается мне в лицо. Перед глазами немедленно начинают плавать звезды, а рот заполняется кровью из разбитых носа и губ.

— Стойте! — слышу я в этот момент чей-то вопль, который пробивается словно из-под воды. — Да не он это — Тропинин стрелял!

Все замирают, а в следующее мгновение в коридоре воцаряется ад! С глухим чавканьем в человеческие тела начинают вонзаться энергетические разряды, поднимается дикий шум, грохочут выстрелы, откуда-то снизу слышны животные крики, в которых нет ничего человеческого, но, тем не менее, я понимаю, что кричат это все-таки люди…

На меня падает чье-то мертвое тело. Мне нечем дышать, грудь разрывает боль и от побоев, и от тяжести чужого веса, но я терплю. Терплю, потому что понимаю: стоит мне сейчас высунуться, и в коридоре мгновенно станет на одного покойника больше. Никто из сражающихся даже не станет пытаться понять, на чьей я стороне, — меня просто прихлопнут, как надоедливую мошку, и все. Поэтому самое главное сейчас — это минимум движений.

В голове суматошно мечутся какие-то обрывочные мысли. Я даже не могу додумать ни одну из них до конца — тут же перескакиваю на новую и также бросаю ее. Наиболее завершенной является, пожалуй, «Скорей бы все кончилось!». Мне уже все равно, кто победит, из-за чего вообще все началось и так далее и тому подобное — скорей бы все закончилось, чтобы можно было спихнуть, наконец, с себя покойника и перестать глотать свою (а возможно и чужую!) кровь.

Я не знаю, сколь долго шла эта нежданная схватка. Просто в один момент все затихло и стали слышны только чьи-то отрывистые команды, произносимые детским… ДЕТСКИМ?!! голоском.

— Ладно, ехать так ехать! — сказал попугай, когда кошка потащила его из клетки. Я с трудом отталкиваю тяжелое, безвольное тело убитого в сторону. Сейчас глянем, что здесь происходит.

Твою мать!!!

— Здравствуйте… крапленый! — произносит тихо, без каких-либо эмоций мой старый знакомый — мальчик Мишенька. Он стоит возле стены неподалеку от меня. Худенький мальчишка в старомодной школьной форме. Только сейчас на нем нет фуражки, и на щеке кровоточащая ссадина. Руки расслабленно висят вдоль туловища, но вот пальцы согнуты в каком-то странном жесте. И в этот момент, так же как и в подземельях, на меня накатывает. Я вижу разноцветное облако ауры, которое окутывает мальчишку. А вот на руках его клубится Тьма! Да, да — именно Тьма! Я пытаюсь машинально прикоснуться к ней своими внезапно прорезавшимися чувствами и получаю болезненный удар, который пронзает все тело. Бог ты мой, как же больно!

— Еще раз так сделаете — я вас просто убью, — бесстрастно информирует меня Мишенька.

И я почему-то ему верю!..