Ниже ада

Я не почувствовал жалости к опустошенному, балансирующему на грани сознания командиру. Никогда Отшельник не вызывал жалости, и даже в таком состоянии был сильнее каждого из нас по отдельности и всех сразу. Не физически, конечно, но что значат мышцы…

— Мы выполним твою просьбу и уничтожим врага. Но и тебя не бросим, — сказал я. — У нас остались… союзники, которые смогли бы тебя подлатать? Если да, то мы разделимся: ребята пойдут по следу, а мы со Стократом понесем тебя. Ты еще понадобишься нам, да и вообще не то сейчас время, чтобы разбрасываться своими.

Отшельник смотрел на меня неодобрительно, ведь я нарушил приказ, но спорить уже не мог — обильная кровопотеря свое дело сделала.

„Гео“ — вот все, что он сказал и закрыл глаза».

Игнат напал на следы диверсантов и смог восстановить маршрут их движения. Противник пришел с юга, где был замечен наблюдателями Ботанической, затем вступал в яростные (а главное, громкие и заметные) перестрелки с мутантами в районе Гео и гостиницы «Атриум», попал в засаду людоедов близ небоскреба Антей и, наконец, устроил настоящее побоище с каменными вепрями, засевшими в здании Окружного Дома Офицеров. На этом продвижение на север вражеского отряда закончилось — в дальнейшем его видели только южнее, из чего следовал вывод о возвращении Вольфа на исходные позиции.

Москвич внимательно исследовал ОДО и обнаружил замаскированный и покинутый обитателями бункер, а в нем — пульт управления тактическими ракетами класса «земля-земля». Где находились сами ракеты, установить не удалось (одним из вариантов сталкер считал закрытый город Свердловск-44). Но это было и неважно, ответ на вопрос, каким образом враг испепелил Динамо, был получен. Оставалось установить, где находится Бункер, и сровнять его с землей. Правда, с последним было сложнее: воспользоваться чужим оружием без наличия кодов доступа не представлялось возможным…

Остальное Иван знал и без записей. Не сумев уничтожить Бункер, Игнат подорвал все входы в него, после чего война закончилась — противников не осталось. Одна сторона оказалась полностью истреблена, другая надолго застряла под землей. На долгие шестнадцать лет наступил мир, вместивший почти всю его, Ваньки Мальгина, жизнь. Как же хорошо было без всяких динам, площадей, бункеров, без их непонятных, бессмысленных конфликтов! Враги перебили друг друга, а город остался, Ботаника и Чкала пусть и ссорились, недолюбливая друг друга, но всегда существовали мирно, выживали, развивались, растили людей нового поколения… Но недобитки вылезли из-под земли, и кошмар должен повториться вновь. Уже повторяется. С этим нужно покончить. Динамо, населенное симпатичными, судя по записям Игната, людьми, на деле ничем не отличалось от монструозного Бункера — и те, и другие раскачивали установившийся порядок вещей, в итоге получив лишь то, чего заслужили своими глупыми действиями. Нужно только закончить ту войну, потушить последний очаг ненависти и бесконечной алчности — проклятое подземелье. И все будет, как раньше…

— Ванька, — Живчик проснулся и теперь с недоумением рассматривал взволнованного товарища, вышагивающего по комнате, — ты чего шумишь?

— Костя, мы все исправим! Нужно только добить Бункер и…

— Ты мои записи читал?

— Да, и самого Игната почитал немного. Я думаю…

— Рано, Ваня, думать. Сначала надо знать, прежде чем выводы делать.

— Не понял. — Мальгин искренне удивился, что друг не поддерживает его запал. — Разбомбим выродков и…

— И что? Заживем, будто ничего и не было?

— Ну да…

— …да! — вдруг взбесился Костик. — Не получится, «будто и не было»! Что такое Бункер? Не подземное убежище, не бетон и железо — несколько сотен живых людей! Там дети, женщины, старики. В них ты, что ли, видишь корень зла?!

— Живчик, ты сдурел?! — Иван тоже не сдержался. — Какие, на хрен, дети, какие женщины?! Идет война — та, Первая, незаконченная. И нет с той стороны ни женщин, ни стариков — только враг, страшный и жестокий, который нас с тобой хочет извести под самый корень! Не надо змеенышей жалеть, их истреблять надо, потому что не получится людям вместе с гадами жить — либо Бота дальше живет, либо Бункер. И по-другому — никак. Не вовремя ты, Костик, про гуманизм вспомнил! Нам дело нужно делать, а не дискуссии разводить!