Ниже неба

– Ты тоже хочешь вернуться домой, не так ли? – спросила Зоя.

– Я дома, когда я с тобой, – выдохнул Коннор, заключая Зою в свои объятия.

* * *

Убавив свет настольной лампы, Росс Баллинджер снял камзол и жилет, аккуратно сложил их и повесил на спинку стула рядом с небольшим письменным столиком. Затем он расшнуровал ботинки и, стянув с ног носки, положил все вместе под стул. Росс чувствовал странное головокружение и нервозность, стоя посреди комнаты и ожидая прихода своей молодой жены. Задержав дыхание, он приказал себе успокоиться – сейчас было не время для приступа астмы. Впрочем, астма не беспокоила его даже во время обстрела боевой джонки, напомнил Росс сам себе, поэтому не стоило думать о ней сейчас. С ним не случалось приступов с того самого времени, как он прибыл в Китай. Возможно, это было связано с морским воздухом и мягким климатом. Определенно, Росс смог бы приспособиться к жизни на Востоке, если бы, конечно, это являлось единственной возможностью быть рядом со своей женой.

Подходя к узкой, одноместной кровати, Росс услышал щелчок замка на двери и, оглянувшись, с удивлением уставился на Лин Мей-ли – на Мей-ли Баллинджер,– входящую в комнату. На девушке был надет белый шелковый халат, расшитый золотом, ниспадающий складками к ее ногам. На ней не было традиционных шаровар и сандалий.

Росс не мог не восхититься формами ее прекрасных ножек, глядя, как она закрывает двери и идет к нему. Росс хотел было сказать Мей-ли, как сильно он ее любит, однако все, что ему удалось сделать,– это улыбнуться.

Подойдя к Россу, Мей-ли встала перед ним, развязала шейный платок и бросила его на пол, за ним последовал воротничок, затем Мей-ли принялась расстегивать пуговицы на рубашке Росса, медленно опускаясь от его шеи к поясу.

– Тсс, – девушка поднесла палец к своим губам, вытягивая рубашку из штанов Росса и обнажая его грудь.

Пальцы Мей-ли осторожно исследовали мускулы его рук, груди, скользнули вниз, вокруг пояса, затем поднялись по спине к плечам. Она прижалась Россу, ее голова уткнулась в его шею, ее зубы нежно покусывали мочку его уха.

Росс поначалу даже боялся прикоснуться к своей жене. Наконец, он погладил ее по волосам, и его желание все-таки пересилило страх. Росс опустил руки на плавный изгиб бедер девушки, затем схватил ее за ягодицы и с силой прижал к себе. Страсть Мей-ли передалась и ему, его желание становилось все сильнее и сильнее по мере того, как ее пальцы развязали его пояс, нашли и сжали то, что искали.

– Да! – прошептала Мей-ли, когда руки Росса обхватили ее бедра, скользнули по телу и, лаская каждый его изгиб, освободили единственную завязку у ее шеи.

Шелковый халат мягко, словно подхваченный легким ветерком полетел на пол. Росс поднял Мей-ли на руки, опустил на покрывало кровати и вошел в нее, не переставая ласкать языком напряженные соски ее грудей, упиваясь их необычайным вкусом.

Росс почувствовал, как страсть разгорается все сильнее и сильнее, грозя скоро переполнить его, слишком скоро. Он попытался было отстраниться от Мей-ли, но она еще крепче прижалась к нему, заставляя выплескивать бурный поток, нараставший внутри его, страстно шепча:

– Я люблю тебя, мой муж для души...

– И я люблю тебя, Мей-ли, родная Моя, – вторил ей Росс.

Нежные слова, великолепие любви словно снимали оковы с Росса, он больше не боялся, больше не торопился. Он был частью Мей-ли. Он был ее мужем для души и для плоти. Он был дома.

Они двигались в гармонии, каждый из них брал и отдавал, приближая друг друга одновременно к совершенству тьмы.

Тьма во тьме... ворота к просветлению.

* * *

Призрачный утренний свет едва пробивался сквозь плотные белые занавески, закрывающие окна в небольшой комнате – одной из нескольких комнат в помещении католической миссии. Росс Баллинджер лежал один на узкой кровати, глядя в потолок и улыбаясь при воспоминании о ласковых прикосновениях рук своей жены. Этой ночью они занимались любовью несколько раз, однако Мей-ли успела подняться еще до рассвета. Она умылась, оделась и вышла из комнаты. Мей-ли уже довольно долго отсутствовала, и Росс подумал, что она задерживается, разговаривая с Фраем Льюисом Надалом.

Раздался стук в дверь, и Росс натянул одеяло повыше, поскольку знал, что если бы это была Мей-ли, она вошла бы, не стучась. Двери отворились, и на пороге появилась сестра Кармелита. Она заскочила в комнату и, положив что-то на стол, поспешно удалилась.

Завернувшись в одеяло, словно в халат, Росс прошел к столу и поднял сложенный вдвое листок бумаги. Когда он развернул листок и принялся читать, его руки задрожали:

«Мой драгоценный муж для души,

Я не требую от тебя понимания того, что я сделала; я только надеюсь на то, что ты когда-нибудь простишь меня. Я не воин и тем более не мужчина. Я должна повиноваться воле судьбы. Я не могу изменить то, кем я являюсь, или условия, в которых мне было суждено родиться. Также я не могу отречься от своей семьи и от своего народа, даже ради любви своего сердца. Но ты должен знать: вне зависимости от того, куда заведет тебя жизнь, я всегда буду с тобой, в душе своей и сердце своем.