Нижние Земли (СИ)

Младшие маги из отдела криминалистики сидели кто на лавках, кто на полу. Один лежал, заливая в себя воду.

— Сглазили вас, что ли, — пробормотал Тео.

Перерыв закончился.

Двойки вместе со ставшей уже комиссаром троек Ружей вынесли их со счетом 5–2. Ружа отыграла этот матч в качестве полузащитника двоек, чем вызвала явную неприязнь со стороны Тео. Если не сказать больше — усугубила ситуацию.

Все бы ничего, но на середине второго тайма упал и больше не встал Ларс. То есть он пытался, конечно, махал руками и орал, что еще может играть и надрать задницу вон тому наглому защитнику, но медики были решительно против. Унести Ларс себя не дал и сам мрачно поковылял на трибуны.

И без того не самый удачный для троек матч после этого окончательно пошел по одному месту. Так что результат никого не удивил.

Тео воспринял это довольно легко. Он улыбался, общался с коллегами-двойками, не участвовавшими в матче, и даже не встретил свою команду в раздевалке. Нагнал только потом, на стоянке: символически потрепал по волосам очень странно на него посмотревшую Агнешку, похлопал по плечу Марка — но тот сбросил его руку и ушел вперед. Тео не расстроился.

Оборотни забились в одну машину, усадили на переднее сидение возмущенного и местами перебинтованного Ларса и уехали. Их грязная форма, из белой ставшая черно-зеленой, осталась валяться в раздевалке, как будто они планировали больше никогда не играть в футбол.

— В жизни я так хреново никому не проигрывал, — мрачно заметил Марк, пока джип выезжал с парковки.

Перед носом у их джипа пронесся одинокий велосипедист, заставив Бернара нажать на тормоз.

Ларс покачнулся и заныл, держась за поврежденную ногу.

— А нехер было соваться туда, куда тебя не просят, — резко сказал Бернар, напряженно глядя, кажется, во все зеркала разом.

Ларс ощерился.

— Может, мне вообще не надо было выходить на поле? — лающим голосом спросил он.

— Учитывая, что ты глупейшим образом подставился под Кристенсена?

Бернар фыркнул, очень странно, почти чужеродно, как будто это говорил не привычный всем Бернар Петерс, фламандец тридцати шести лет от роду, единственный в отряде оборотней, да и, наверное, во всем Третьем децернате, кто мог бы сойти за олицетворение спокойствия.

Бернара ничто и никогда не могло вывести из себя. Даже Ларс, который умение довести до белого каления совершенно любого существа искренне считал своим главным достоинством и не упускал случая отшлифовать на каждом, кто только попадался ему под руку. Особенно — Ларс, с которым Бернар спина к спине прошел не одну операцию на Ближнем Востоке, с которым одновременно переживал становление оборотнем, с которым вместе пришел в тренировочный лагерь оборотней — их историю знали все. Тем более — Марк и Агнешка, побывавшие в том же лагере.

И тот, и другая прекрасно помнили, что эта пара с первого их появления на территории лагеря выглядела очень… монолитно.

«Неразлучники», — охарактеризовал их второй инструктор Матс.

Марк не сразу согласился с ним, но в конце концов пришел к тому же выводу.

Тем неожиданнее было сейчас наблюдать за их, кажется, первой на памяти всех размолвкой.

— Эй-эй, сержанты, спокойно, — сказал Марк, прекрасно понимая, насколько беспомощно это прозвучало.

Совсем не так, как должно было звучать в исполнении настоящего вожака. Может быть, стоило рявкнуть: «Успокоились, оба!». Вот только Марк с самого начала старался поддерживать в отряде такие отношения, чтобы рявкать не было нужды.

И вроде бы сейчас его политика оправдала себя в полной мере.

Во всяком случае, оба — и Бернар, и Ларс — замолчали. Бернар крутил руль. Краем глаза Марк видел, как белеют костяшки его пальцев, когда он переключает передачи. Очень плавно, подчеркнуто плавно, не дергая.

До штаб-квартиры децерната они доехали без приключений.

Агнешка выскочила первой, обежала джип и открыла дверцу перед Ларсом. Тот вылез все так же молча, без обычного сопротивления принял безмолвное предложение помощи и удалился в сторону их логова, опираясь на Агнешку.

— Ты как? — провожая их взглядами, спросил Марк.

Бернар шумно вздохнул и, ничего не ответив, вышел из джипа.

Марк мрачно подумал, что все-таки ошибся насчет успешности своей политики. Помыкавшись по парковке, он остановился у урны для окурков недалеко от входа. Курить не особо хотелось — после матча его обычно не тянуло на никотин, — но идти за остальными в логово не хотелось еще больше, так что он просто стоял, мял в руках незажженную сигарету и становился все мрачнее.

Подъехала вторая машина — во дворе сразу стало людно и шумно. Из стены рядом с Марком материализовался Джейк Галенкаф и сварливо спросил:

— Чего не закуришь?