Низина

— То есть пешком можно дойти?

— Да.

— А бумага какая-то другая. Гладенькая.

Он кивнул.

— А ты живешь там в общежитии?

— Нет. Снимаю комнату в частном доме.

— А столовая там есть?

— Нет.

— Тогда кто же готовит тебе еду?

— Я сам готовлю.

— И тебе нравится жить одному?

Ему вдруг вспомнилась Холли и их ужины вдвоем у нее на кухне. Этот короткий волнительный период в его жизни казался теперь обыденным. Он отпустил ее, бросил навстречу свободе, как бросал в море камешки во время прогулки.

И все же ему было интересно представить себе, как отнеслась бы Холли к этому печальному пустому дому, к этому заболоченному кварталу на юге Калькутты, где он родился и вырос. И интересно, как отнеслась бы она к Гори?

Он стал расспрашивать у Гори про ее учебу, и она рассказала, что получила в этом году степень бакалавра философии. Получила позже, чем должна была. Из-за неспокойной обстановки в городе. И она думала поступать в магистратуру еще при жизни Удаяна. Еще до того, как узнала о своей беременности.

— А Удаян знал, что скоро станет отцом?

— Нет.

У нее пока не было никакого животика, но душа Удаяна вполне ощутимо жила внутри ее, в стенах этой комнатки, где она проводила все свое время. Говоря об Удаяне, она словно вызывала его опять к жизни. Она не умолкла и не замкнулась в себе, как это сделали его родители.

— А когда родится ребенок?

— Летом.

— А как тебе живется в этом доме? С моими родителями.

Она ничего не ответила. А он ждал и вдруг поймал себя на том, что смотрит на нее, не отводит взгляда от маленькой темной родинки сбоку на ее шее. Когда он это понял, то отвернулся.

— Я могу отвезти тебя куда-нибудь, — предложил он. — Может, хочешь съездить погостить у своих родных? У дядюшек-тетушек?

Она покачала головой.

— Почему?

Впервые за все время губы ее тронула улыбка — та самая неровная улыбка с фотографии, немного скошенная в одну сторону рта.

— Потому что я убежала из своей семьи и вышла замуж за твоего брата, — сказала она.

— И что, даже теперь они не хотят тебя видеть?

Она пожала плечами:

— Они нервничают, и я их не виню. Я могу скомпрометировать их. Как и твоих родителей.

— Но кто-то же близкий у тебя есть?

— Ко мне приезжал брат, когда все это случилось. Он приезжал на похороны. Они с Удаяном дружили. Но он в семье ничего не решает.

— А еще что-нибудь ты можешь мне рассказать?

— А что ты хочешь знать?

— Я хочу знать, что случилось с моим братом, — сказал он.

Глава 2

Все произошло за неделю до праздника Дурга-Пуджо. В месяц Ашвины, в первой фазе прибывающей луны.

Возле трамвайного депо Гори со свекровью наняли велорикшу, чтобы ехать домой. Уселись, поставили пакеты с вещами на колени и под ноги. Они занимались покупками целый день и немного припозднились.

Подарков накупили для всей семьи. Новые сари для Гори и ее свекрови, панджаби и паджамы для свекра, отрезы ткани на рубашки и брюки для Удаяна. Простыни, тапочки, полотенца, гребни для волос.

У мечети на углу свекровь велела рикше притормозить и повернуть налево. Но рикша вообще перестал крутить педали и заявил, что никуда в ту сторону не поедет.

Свекровь кивнула на многочисленные свертки с покупками, обещала набавить ему за услуги. Но рикша все равно отказался везти женщин дальше. Все качал головой и ждал, когда они слезут. Поэтому остаток пути они шли с сумками в руках.

Дорога брала вправо, огибала празднично украшенные статуи божеств. При этом вокруг почему-то не было ни души. Вскоре впереди показались пруды, то есть до дома было уже рукой подать.

Возле первого пруда Гори увидела полицейский микроавтобус. Вокруг толпились полицейские и солдаты в хаки и касках.

Во двор Гори со свекровью вошли беспрепятственно и первым делом заметили: боковые чугунные ворота распахнуты. Ключ так и остался болтаться в наспех отпертом замке.

Они быстро сняли уличную обувь и поставили на землю сумки, потом стали подниматься по лестнице в дом. Примерно на середине Гори увидела свекра с поднятыми над головой руками. Он спускался шаткими, неуверенными шагами, словно боялся потерять равновесие. Как будто никогда в жизни не сходил вниз по этой лестнице.

За свекром шагал офицер и тыкал ружейным дулом в спину. Гори и ее свекрови офицер грубо велел поворачивать назад и спускаться вниз. Так что они не смогли сразу пройти в дом и увидеть комнаты, в которых все было перевернуто вверх дном. Сушившееся на террасе белье сорвано с веревки, дверцы шкафов распахнуты настежь. Подушки, одеяла сброшены с кроватей, уголь высыпан из корзин, на кухне даже крупу и чечевицу высыпали из банок. Словно искали не человека, а крошечный клочок бумаги.

Гори, ее свекру и свекрови приказали покинуть территорию дома, выйти на улицу и медленно, один за другим идти мимо прудов к низине, которая после проливных дождей опять была затоплена. Низина с пучками водяных гиацинтов походила на проеденное молью одеяло.

Гори шла под прицелом людских глаз. Жители близлежащих домов, прильнув к окнам, через щели в ставнях наблюдали за происходящим.

Гори и родителей Удаяна поставили на краю низины в рядок, ружейное дуло по-прежнему упиралось в спину свекра.