Низший 7

– Это были слезы счастья. Я создавал, я творил, а они воплощали в жизнь и вдыхали жизнь… Но это и есть их суть – ведь они правят миром, Курц. Они над нами. Они высоки. Они недосягаемы. И я плакал еще и потому, что был счастлив оказаться им полезным. А потом я понял, что уперся в творческую стену. Перестал расти. На ум не приходило больше ничего действительно сокровенного и неповторимого. Само собой я задался вопросом – почему? И вспомнил, что очень скоро должна состояться наша ежегодная встреча в поезде. И вот я здесь. Ведь я понял кое-что очень важное – ты всегда был катализатором для той сочной темноты, что разлита в моей голове…

– Что-то я не въехал… ты выпил? Кольнулся чем? Несешь какую-то хрень…

– Скажи мне, Курц. Ты помнишь наши обещания семилетней давности?

– А? Ну…

– Мы тогда спорили кто из нас первым станет отвратительно богатым. Мы даже сыграли десяток раундов в камень-ножницы-бумагу. Сначала было на два из трех, потом на три из пяти, на семь из десяти… Ведь тебе не везло, и ты как всегда легко менял правила в свою пользу. Но в девяти из десяти раундов победил я.

– Ты помнишь такую мелочь?

– Ты просто не любишь вспоминать проигрыши – мягко возразил Мгаму – Так ты помнишь?

– Да помню, помню. И это… поздравляю… я еще ни черта не понял толком, но… может угостишь друга настоящим говяжьим стейком? И расскажешь все поподробней.

– Не получится, Курц – улыбнулся Мгаму – Не получится. Ведь ты должен выполнить свое обещание.

– Какое?

– В тот раз, проиграв в камень-ножницы-бумагу, ты ударил меня со злости.

– Я же извинился! Ты знаешь меня – я несдержанный. Может поэтому не могу задержаться ни на одной работе. Я социально агрессивный, понимаешь? Мне в детстве мало уделяли внимания родители и вот… это не я придумал. Так сказал мне врач. Да ударил я тебя. Но извинился же!

– В тот день ты ударил меня три раза. И знаешь – за время нашей долгой дружбы начиная с раннего детства, ты часто колотил меня ни за что. Просто вымещал злость, просто хотел меня колотить, чтобы почувствовать мою боль, мою беспомощность.

– Эй, эй… успокойся!

– И знаешь… все эти годы, чтобы мне стало легче, утирая кровь с разбитого носа, я воображал себе, как творю с тобой всякое. Как бью тебя кулаками, пинаю, щипаю, толкаю в лужу, заставляю униженно меня умолять о прощении, как щелкаю перед твоим перепуганным лицом зажигалкой, как зажимаю твои пальцы плоскогубцами и начинаю медленно выворачивать их из суставов…

– Ого… ну нихрена себе…

– И это помогало мне жить. Помогало забыть обиду. Это будоражило мое воображение, увеличивало темноту в моей голове. Добавляло мне… сочной липкой ментальной уникальности… я становился сильнее благодаря тебе. Но в тот день семь лет назад, когда ты снова разбил мне нос, а потом начал извиняться, я вдруг представил, как ты падаешь в открытую дверь несущейся над бездной магнитки… И в тот момент я… я едва не кончил прямо себе в штаны, Курц. В голове зашумело… Это было потрясающее ощущение! Настоящий взрыв! Восторг! И тут вдруг… все началось сбываться! Я сижу, прижимаю к носу влажную салфетку, воображаю себе успокаивающую картину, а ты, успев бросить небрежное «Ну извини. Ты знаешь какой я несдержанный», вдруг добавляешь зло: «Если ты разбогатеешь первее меня – я сука прыгну с этого гребанного поезда!». Да… ты сам сказал это. А я добавил – тогда и я прыгну, если ты станешь богатым первым. И засмеялся робко… а ты вдруг обиделся и снова меня ударил. В четвертый раз. Помнишь?

– Да я же говорю – у меня есть небольшие проблемы со сдержанностью. Я давно уже изменился, Мгаму. Давно! Я и бывшую свою почти не трогал. Ну разве что изредка – когда эта сука реально косячила. Я теперь другой!

– Я стал богатым – широко улыбнулся Мгаму – Я стал богатым, Курц. Прыгай.

– Что?

– Прыгай с поезда, сука. Прыгай!

– Да ты чего? – Курц невольно отшатнулся, но на его губы быстро вернулась улыбка и он опять принял небрежную позу – Придурок? Ну стал ты богатым. Почему я должен прыгать и умирать?

– Потому что ты обещал.

– Да пошел ты нахер! И двери заблокированы – тут ведь автоматика. Короче – ты бредишь, чувак… Эй! Ты слышишь меня? Че там бормочешь?

– Тебе надо прыгнуть, потому что твой прыжок поднимет меня на новую творческую ступень… и это обогатит наш мир новыми шедеврами… новыми моими уникальными творениями…

– Не дождешься!

– Прыгай с поезда, сука!

– Слушай, Мгаму… я не хочу тебя бить. Но если ты не заткнешься, то…

– Давайте – произнес Мгаму, откидываясь назад.

– Что давайте? – недоуменно спросил Курц и испуганно ахнул, когда его руки оказались в стальных тисках двух подошедших пассажиров – Что за херня?!

Через миг он заорал еще громче – дверь летящего на полной скорости вагона открылось. Внутрь ударил ураганной силы ревущий ветер.

– Мгаму! Мгаму! Какого хера! Эй! Эй! Это же была шутка! Это было давно! И я извинился!

– Нос! – произнес вставший чернокожий скульптор – Я хочу сначала разбить его нос…

– Да, сэр – бесстрастно произнес парень в черной куртке и защитного цвета бейсболке, хватая бессвязного орущего перепуганного Курца за подбородок – Я зафиксировал. Можете бить.