Низший

Пифия мне не ответила.

А вот Рэк, повернувшись ко мне, развел руками и потрясенно выпучил глаза:

– Лид… у ней жопу сперли!

– А? – скривился я, заглядывая за камень. – Хм… вот дерьмо…

Из-под камня торчал заросшей молодой кожей обрубок змеиного тела. Хвоста не было. И судя по форме обрубка, он скорее был «обрывком» – гигантскую змею кто-то разорвал. Рваные ошметки уже обросли тонкой кожей, здесь не было того облака тухлой вони, что окружало раздавленную змеиную голову. Сейчас туловище истощенного монстра достигало в толщину метра три. На пике здоровья, змея наверняка была куда толще.

Что за тварь могла разорвать подобное туловище на две части? И куда делся хвост?

Если предположить, что оторванный хвост кто-то сожрал – то почему не выжрал и остальную часть беспомощной змеи, придавленной каменюкой?

– Брассарра! Где твоя жопа?! – это первое, что я спросил, вернувшись к «опухоли» после того, как осмотрел ту часть пещеры и убедился, что слой пыли там никто не тревожил уже долгие годы.

– И только теперь тебе стало интересно? – прерывающимся голосом выдохнула Брассарра, медленно открывая желтые глаза.

По ее губам пробежала короткая злая усмешка, но я не стал напрягаться по этому поводу – понял, что усмешка относится к далекому прошлому.

– Герой Оди, – продолжила искалеченная тощая баба, что так долго была страшилкой Пещер Мрака. – Чтобы ты потом не обвинял меня… скажу сразу – Даурра сделает все, чтобы спасти меня! А значит, скоро она бросит на атаку Пещер все свои силы, а может, даже явится сюда сама. Как давно вы у Пещер Мрака? Как давно Даурра поняла, что вы направились именно сюда?

– Мы нигде не задерживались. – ответил я, не став выделываться и разыгрывать из себя беззаботного придурка. – Прошли маршем от входа в Мир Монстра до самых Пещер. Здесь мы минут сорок… может, час. Не больше.

– Ладно… у вас еще есть время. Но ждите атаку! Даурра явится! Обязательно явится! Умоляю – даже если будешь подыхать, убей меня, а потом сдохни сам!

– Сколько у нас времени?

– До прибытия Непримиримых? Не знаю… со мной никто не делится сведениями о технике и новых тварях. – горько усмехнулась Брассарра.

Повернувшись к верным усатым курьерам, я буркнул:

– Тиграм пора на волю.

– Разведка?

– В точку. И проверьте, как высоко сидят дозорные и как широк их обзор.

– Есть!

Кошки умотали, а я вернулся к разговору. Задумчиво пройдясь перед опухолью-кокпитом, я посторонился, пропуская мерзкую крошку-гусеницу, поползшую за жратвой.

– Твоя чешуя… она темная. Но если глянуть чуть сбоку – она переливается всеми цветами. Прямо радугой. Как у Даурры, если верить слухам. Твоя чешуя чуток светится – как у Даурры, опять же, по слухам. Ты плодишь детишек-гусениц – и она делает так же. Ты какой-то сраный мутантный гибрид змеи с гоблином и тараканом… и она, похоже, точная такая же, хотя старается не показываться на глаза. Несмотря на размеры, Даурру регулярно потрахивают – и, судя по этой вот сраной опухоли и твоим сиськам, тебя тоже вполне можно поиметь обычному мужику. Знаешь… так вполне можно поверить, что вы родственники. Харя у тебя хоть и сморщенная, но это больше от голодухи и трупного яда. Но как оценить возраст древнего монстра? Вы, случаем, не сестры? Брассарра и Даурра… мерзкие и прекрасные… М?

Ответом был захлебывающийся смех. Трясущаяся Брассарра, вживленная в полумертвую змеиную тушу, содрогалась от рвущего ее на части хохота. По ее щекам текли то ли слезы, то ли остатки слизи, вытекшей из-под век.

Гигантская змея рыдала в истерике, одновременно хохоча и рожая гусениц…

Этот гребаный мир настолько безумен, что я уже ничему не удивляюсь.

Выругавшись, я вытащил из набедренной разгрузки брусок резервной аптечки и прижал его к животу Брассарры. Аптечка ожила, присосалась, запустила тонкие щупы и тут же замигала тревожно красным, с отрывистым шипением принявшись что-то вкалывать.

Заткнувшись на полуслове, Брассарра прислушалась к своим ощущениям и прохрипела:

– Боже! Боль уходит… сучья вечная боль уходит! Еще! Еще! Дайте еще обезбола, твари!

Не дожидаясь моего приказа – потом накажу за это дерьмо – шагнувшая вперед пифия отодрала опустевшую за секунды аптечку и прилепила другую, вытащенную из рюкзака. Снова россыпь огней, снова шипение, выгнувшаяся Брассарра в голос ревет, пытаясь мотать приваренной к змеиному телу башкой, кривя искусанные губы в уродливой ухмылке.

– Что еще есть? – поинтересовался я у пифии, глянув на ее рюкзак.

– Витамины. Энергетики. Шизы навалом. Слез десяток. Успокоительные. Восстановители. Я девушка с галеликами. И потому запасливая…

– Коли ей все, кроме слез.

– А куда шизу пихать?

– А вон, – кивнул я на ряд склизких дыр, что оказались путями, ведущими в желудок.

Кассандра не заставила себя ждать, за секунду ополовинив содержимое своего рюкзака. Я чуток помог, зашвырнув в жадно хлюпающие дыры десяток протеиновых батончиков. Рэк добавил от себя. Каппа остался безучастным.

– Дай змее пощечину. – велел я пифии.

Она глянула на мою стальную руку и, поняв, что если вдарю я, то башка Брассарры разлетится, тут же влепила й звонкую оплеуху. Рыдания прервались.